Белые волки - Влада Южная Страница 16

Девушка, тем временем, оправилась от шока и даже приподнялась с земли, отряхивая испачканные шорты. Сполоснув руки от грязи тут же, в воде у берега, она вдруг широко улыбнулась и протянула Димитрию ладошку:

– Петра. Приятно познакомиться.

– Ну и имечко, – с презрением проворчал он и проигнорировал ее дружелюбный жест. Пусть сразу знает, с кем имеет дело.

Но незнакомку не смутил ни его грубый тон, ни сердитое выражение лица.

– Нормальное имечко, – беззаботно пожала она плечами, – у нас в Нардинии считается даже красивым.

Значит, точно туристка. Чутье не подвело. Впрочем, чему удивляться? За свою не очень длинную жизнь он видел столько людей во всех их проявлениях, что научился читать по глазам и между строк. Димитрий сел и подтянул колени к груди, решив, что она уже достаточно на него насмотрелась. И ведь даже бровью не повела! Голос в голове заинтересованно встрепенулся и шепнул, что если убить эту девчонку, ее не найдут быстро и никто не хватится, потому что здесь, в доках, обычно никому ни до кого нет дела, а одинокие путешественницы редко отчитываются кому-то о каждом своем шаге в другой стране. По крайней мере, не заранее. Наверняка к реке ее привело простое любопытство, и направлялась она изначально совсем не сюда, а дальше, на набережную, фотографировать местные достопримечательности…

– И что оно означает? – процедил Димитрий, едва подавив желание схватиться обеими руками за виски, чтобы хоть как-то заглушить непрошеного советчика. Оставаясь наедине с самим собой, он так бы и сделал, но при посторонних приходилось сдерживаться. И отвлекаться. Хотя бы на беседу о чьем-то глупом имени.

– Скала, – тоненькая, похожая скорее на тростинку Петра улыбнулась немного смущенно, показывая, что уже привыкла к подобным вопросам и даже предугадывает последующую реакцию на ответ.

Он так посмотрел, что она рассмеялась. Видимо, именно на похожие взгляды и натыкалась каждый раз, объясняя значение своего имени.

– У нас в Нардинии побережье в основном состоит из отвесных скал, на которых гнездятся чайки. Когда они все вдруг срываются с камней и поднимаются белым облаком – это очень красивое зрелище. Быть скалой очень почетно, без скал не было бы чаек и всей этой красоты.

Смеялась она вкусно. А еще ее губы пахли вишней. Ему так сильно захотелось лизнуть их еще раз, что он сглотнул, с трудом загоняя это желание поглубже внутрь себя.

– Не шлялись бы вы тут, майстра… – просипел, отводя глаза в сторону, туда, где вода омывала блестящие на солнце мокрые камни. – В доках работают пьяницы и матросы. И те, и другие с удовольствием зажмут красивую девушку так, что и пикнуть не успеете.

– А я и не шляюсь, – она снова смеялась, дразня его и не подозревая, что похотливые пьяные матросы покажутся ей лучшими друзьями, если он хоть на секунду даст голосу в голове волю. – Я хотела сделать снимки птиц.

Петра указала в сторону рыболовецкого суденышка, которое, попыхивая черным дымом из трубы, направлялось в порт. Стая серых речных птиц, пронзительно крича, вилась над палубой, а чешуя свежевыловленной рыбы, еще бьющейся в сетях, сверкала на солнце, как расплавленное серебро с платиновыми искрами.

– Корабль везет настоящий клад в их понимании, – пояснила девушка, мечтательно глядя вдаль, – от такого соблазна трудно удержаться.

Проклятье! Неужели вчера он никого не убил или убил недостаточно?! Голос в голове был настойчив, и Димитрий догадывался почему: чем дольше удавалось сопротивляться, тем мощнее потом случался взрыв в башке. Зная эту особенность, он старался регулярно позволять себе небольшие «срывы», позаботившись, чтобы при этом пострадало как можно меньше невинных жертв. Но Петра все больше казалась тем сияющим кладом, над которым он хотел кружить, раскинув крылья подобно хищной птице.

Внезапно она стала серьезной.

– Вам нужна помощь, – произнесла девушка с сочувствием в голосе, не спрашивая, а утверждая. – Давайте я помогу найти полицию. Вас избили? Обокрали? Бросили в реку умирать?

Теперь уже ему стало смешно. Его избили?! Последним, кто его бил, был отец, если не считать тех, кому он сам позволял врезать себе по морде, но такое все равно заканчивалось не в пользу ударившего смельчака.

– Нет. Никакой полиции не нужно.

– Но… – на миг она растерялась, а затем прищурилась: – Все понятно. Денег не дам, извините. Просто знаю, что вы не удержитесь и потратите их не на то, что надо. Но если хотите, пойдем, я тут видела пекарню неподалеку. Я куплю вам хлеба или пирог с мясной начинкой.

– Что?! – Димитрий расхохотался, поймав себя на мысли, что не делал этого очень давно. Даже голос в голове замолчал на какое-то время, и на душе стало легко и свободно, как не было уже много лет подряд.

– Я все поняла. Вы – бродяга, – Петра констатировала этот факт с прискорбием, словно врач, сообщающий пациенту, что тому осталось жить считаные дни. – У вас нет одежды, и вас не обокрали, потому что красть попросту нечего. Наверняка вы полезли в реку помыться, но были не совсем трезвы, поскользнулись, упали и чуть не утонули. – На ее лице появилась гримаска презрения. – На чем бы вы там не сидели, бросайте это, пока еще можете соскочить.

Он покачал головой, все еще находясь под впечатлением, а она лишь с жаром продолжила проповедь:

– Завтра вы снова полезете купаться, но вода окажется слишком холодной, вам сведет ногу, а меня не окажется рядом, и вы утонете. Или вас прирежут в пьяной драке за бутылку или дозу опиума. Или… – девушка оборвала себя на полуслове и поежилась. – В общем, не лучше ли взять себя в руки, устроиться на работу, найти крышу над головой и наладить жизнь, пока не поздно? Честный труд, он облагораживает человека…

– Я не могу соскочить, – произнес Димитрий торопливо, пользуясь тем, что голос в башке молчит. Ей нужно убираться скорее, раз выпала такая возможность, она даже не представляет, как ей повезло сейчас.

Петра замолчала и уставилась на него, брови чуть сошлись на переносице, выдавая напряженную работу мысли.

– С того, на чем сижу я, не соскакивают, – продолжил он. – Мной управляет голос в голове, который постоянно приказывает убить мою семью. Естественно, я не собираюсь этого делать, но бороться с ним трудно… очень трудно. Поэтому, чтобы жить спокойно, мне нужно убивать кого-нибудь еще. На крайний случай – просто причинять боль или заниматься сексом до одурения. Поэтому если ты не хочешь разделить со мной хотя бы последние два удовольствия, бери свои худые ноги в руки и вали отсюда, пока я разрешаю.

Несколько секунд она оторопело обдумывала информацию, потом попыталась рассмеяться, но смех вышел натянутым и невеселым. Сумасшедший – вот что сквозило в ее глазах. Она правильно все расценила и поняла, что у него не все дома, но разве не этого он и добивался?! Ничего особенного, в общем-то, и не поведал, если бы она прожила в столице хотя бы несколько лет, то и сама наслушалась бы о нем историй и стала узнавать на улицах и обходить стороной. А так, считай, краткий экскурс по самому важному уже пройден.