Тактильные ощущения - Сергей Слюсаренко Страница 16

— Да? А есть разница между книгами? Все они несут информацию. Каждый бит важен. Я изучаю все это, как поток информации. Анализируя слово-частотные совпадения, можно выяснить очень много интересного. Например, как развивалась цивилизация.

— А ты почитать не пробовала? — улыбнулся я.

— Зачем читать? Это непроизводительно! Необходимо анализировать всю информацию в целом! Да и не прочтешь все.

— Ну… вот послушай:

Наплывала тень… Догорал камин,

Руки на груди, он стоял один,

Неподвижный взор устремляя вдаль,

Горько говоря про свою печаль:

"Я пробрался в глубь неизвестных стран,

Восемьдесят дней шел мой караван;

Цепи грозных гор, лес, а иногда

Странные вдали чьи-то города,

И не раз из них в тишине ночной

В лагерь долетал непонятный вой.

Мы рубили лес, мы копали рвы,

Вечерами к нам подходили львы,

Но трусливых душ не было меж нас.

Мы стреляли в них, целясь между глаз.

Древний я отрыл храм из-под песка,

Именем моим названа река,

И в стране озер пять больших племен

Слушались меня, чтили мой закон.

Но теперь я слаб, как во власти сна,

И больна душа, тягостно больна;

Я узнал, узнал, что такое страх,

Погребенный здесь в четырех стенах;

Даже блеск ружья, даже плеск волны

Эту цепь порвать ныне не вольны…"

И, тая в глазах злое торжество,

Женщина в углу слушала его. [1]

— И что это? Я знаю, это стихи. Вокалически ритмизированные слова.

— Это стихи, ты права. Это любовь, это боль и романтика. Через несколько лет этого поэта убили. Ты разве не чувствуешь это в его стихах?

— Чувство — это способность делать вывод из накопленной информации, неосознанный анализ, — Танильга посмотрела на меня как на двоечника. — Лучше получать систематизированную заранее информацию. И анализировать все осознанно.

— Девочка, у тебя все ещё впереди. Чувства придут. Только глубокие старики и неопытные дети мало подвержены чувствам. У тебя все впереди. А информатика… Это не самое главное для девочки. Читай стихи.

— Зачем? — она действительно ничего не понимала. — Чувства — это все придуманное!

— Нет. Все придумано. Только не чувства.

— Да? — даже сквозь сдержанность Танильги сквозило неверие, — они есть у всех? И они всем нужны?

— Они начинаются с простого. Ты, наверное, слишком много учила информатику. И инфопотоки литературы. Ты знаешь, чем человек отличается от компьютера?

— Я бы очень хотела понять, чем люди отличаются…, — Танильга даже остановилась, — …от компьютеров. Чем же?

— Только человек может любить.

— Любить? Что любить? Я знаю, что такое любовь. Ничего особенного.

— Ты знаешь, что такое любовь? Одноклассник? Мальчик во дворе? — куда это меня несет?

— Что? Мальчик во дворе? Я изучала. Это самоподдерживающаяся ментальная зависимость от других объектов. И в стихах ваших такого много! Вот например:

«Я люблю тебя, Россия»

«Я с детства не любил овал»

«И в летний сад гулять любил»

Все время любовь — это зависимость от субъекта любви. Что смешного?

Я, опустившись на ступеньки пустой лестницы, тихо подвывал от смеха.

— Танильга, девочка! Твоей учительнице литературы надо поставить двойку!!! Она тебя не тому учила!

— Куда поставить? — Танильга не обижалась, но смотрела на меня, казалось, растерянно.

— Ну, не знаю куда, но надо. «В Летний сад гулять водил».

— Ой… Я перепутала. Кондор всегда говорил, что я глупая и все путаю.

— Ты очень мило перепутала. Но то, что ты цитировала, к любви не имеет отношения. Да и нельзя так. У тебя хомяк есть? Или был?

— Зачем? — не поняла Танильга.

— Ну как? Вообще-то насчет хомяка, правильное замечание. Шоп сдох. Ну, там… собака? Есть? Или мечтала, может быть?

— А зачем собака? Я вот совсем не понимаю такого. Ведь можно и гораздо более эффективные средства охраны использовать.

— Ну, болонку, скажем, и саму охранять надо, — Танильга и меня стала сбивать с толку.

Я вдруг понял, что мы давно стоим на ступеньках и никуда не двигаемся.

— Ты знаешь, если мы продолжим наш спор, то твоя машина уйдет без тебя. Идем быстрее.

— Но мне важно знать! Зачем нужны все эти чувства? — Танильга, хоть и продолжила путь вниз, но не прекратила спора. — Может, хоть ты мне объяснишь это?

— Хотел бы я знать, зачем. Чтобы жить. Чтобы жизнь имела смысл.

— Твоя жизнь имеет смысл именно поэтому? — Танильга назвала меня на ты. И я почему-то не возразил. — Ты живешь, чтобы чувствовать? Ты понимаешь, что такое ваша любовь?

— Наша? И у тебя будет. Ты ужаснешься в первое мгновение, когда поймешь. И поймешь, что ты счастлива только сейчас. Ты будешь от неё бежать, но при этом будешь только приближаться к ней. Все потеряет смысл. И все приобретет смысл. Но это очень тяжелый путь… К настоящей любви. Будет много боли. Много разочарований, надежд.

— А зачем? Нельзя разве просто жить? Трудиться, следовать общей идее, работать на общее дело, — Танильга опять остановилась.

— О, а вот учитель идеологии у вас чувствуется крепкий. Плюнь на это. Нет ничего, кроме того, что мы чувствуем.

— Я ничего не чувствую. Я знаю, — не очень уверенно прервала меня Танильга.

И вовремя. Мы вышли с черного хода. Невдалеке стоял лимузин Кондора. Танильгу ждали.

— Мы ещё поговорим, — Танильга протянула мне руку. Как взрослая. Такое же рукопожатие как у отца. Гены наверное. Только чуть не такое безликое, не такое мертвое. Девочка.

— До завтра.