Заклятье зверя - Юлия Набокова Страница 16

Заклинания! Одно из них неожиданно вспыхнуло в памяти юноши, и Вернер огляделся, вспомнив о словах Огастеса. Знать бы еще, где круг магической атаки, о котором тот говорил! Полчище орков сейчас сгрудилось возле кареты, освободив пространство поля, на которое указывал погибший маг. Превозмогая боль в боку, Вернер ползком двинулся туда и вскоре ощутил бьющую из-под земли энергию.

Из последних сил он дополз до круга и упал в самом центре, вызывая в памяти заклинание демонов. Что там говорил учитель? Демоническая магия приведет человека под власть Бетрезена? Пускай, ему нечего терять. Как там было в книге?

Глухие, отрывистые слова чужой речи вырвались из его окровавленных губ, и Вернер затаил дыхание, ожидая спасительной помощи. Ничего! Тщетно! Заклинание не действовало! То ли он был слишком слаб, то ли напутал с заклинанием, то ли магия Легионов Проклятых отказывалась повиноваться человеку.

Вопли и гогот орков разорвал отчаянный женский крик. Ивонна, понял Вернер, эти твари добрались до нее. Он обернулся к карете и не увидел даже Хартвига. Получается, доблестный воин пал… Еще немного, и спасать будет уже некого. В памяти вспыхнуло еще одно заклинание из книги незнакомца, и Вернер торопливо забормотал его слова. Только бы получилось на этот раз, только бы успеть! Воздух вокруг него сгустился, сделавшись плотным, как земля. Вернер закашлялся от удушья. Что-то пошло не так! Вместо того, чтобы остановить зеленокожих, он убивает себя.

Так некстати вспомнились слова Гидеона: «Всякий раз, когда ты причинишь зло живому существу, ты станешь превращаться в зверя». И где же оно, его заклятье? Вернер убил орка, но что-то у него не выросло ни хвоста, ни шерсти. Юноша схватился за горло, готовясь к смерти.

Но внезапно совсем рядом запахло серой, и темноту ночи прожгли две горящие головешки, взмывшие высоко над его головой. Задрожала земля, сотрясаясь под мощными когтистыми лапами, забились, разгоняя воздух, большие кожистые крылья. Вернер в ужасе отшатнулся, упав на тело Огастеса.

Адское существо, явившееся на отчаянный зов Вернера из самой Преисподней, было ужасным. Юноша даже никогда не слышал о том, что кто-то видел нечто подобное. Наверное, потому, что выживших после встречи с чудовищем не оставалось. Монстр был вчетверо больше самого крупного воина из числа зеленокожих, и его появление не прошло незамеченным. Орки тревожно загалдели, а чудовище, скользнув по Вернеру равнодушным взглядом, отвернулось, заскрежетало зубами и двинулось навстречу оркам, закрывая своей мощной спиной лежащего на земле юношу.

Ночь наполнилась криками боли и ужаса и леденящим душу ревом адского создания. Но самым страшным был незнакомый мужской голос, похожий на грохот разрушительного урагана. «Найди ангела! – бушевал он. – Ты должен найти и привести ко мне ангела!» Голос был так близко, что Вернер испуганно огляделся. Но вокруг мелькали лишь зеленые морды бежавших орков, перекошенные от ужаса. И чудилось, что на подмогу первому монстру со всех сторон спешат такие же, как он. Полностью обессиленный, Вернер упал на землю и закрыл уши руками. «Найди ангела! – продолжало реветь в его голове. – Приведи его ко мне!»

Вскоре все было кончено.

– Эй, парень, ты цел? – Голос доносился откуда-то издалека, и тьма, повинуясь его властному тону, начинала отступать.

– Оставьте меня, – глухо простонал Вернер, свернувшись калачиком на земле. – Я не знаю никакого ангела. Я не могу его найти.

– Сынок, да ты бредишь? – В голосе говорящего послышалось беспокойство, тяжелая жесткая рука легла на лоб, и Вернер, вздрогнув, открыл глаза, встретившись взглядом с Хартвигом.

– Как ты? – спросил воин, убирая ладонь, сбитую в мозоли в последней битве.

– Где эти?.. – Вернер завертел головой, но ничего не смог увидеть. Кругом была сплошная чернота. Факел, воткнутый в землю рядом с кругом силы, в котором Вернер по-прежнему лежал, освещал тьму только на несколько шагов. Не было видно ни орков, ни повозки с каретой.

– Зеленокожие? Многие погибли. Остальные сбежали.

– Они вернутся? – дрогнув, спросил Вернер.

– Сомневаюсь. – Хартвиг как-то странно на него посмотрел. – После того, что половина из них оказалась разорванной на части…

У него получилось? Неужели?

– Ты видел, что здесь произошло? – пристально взглянул на него Хартвиг.

– Нет, – пробормотал Вернер, понимая, что не стоит рассказывать воину о демоническом создании, которое он вызвал. – Я потерял сознание.

– Воины бредят. – Хартвиг кивнул в сторону, откуда доносились слабые стоны. – Говорят, что из-под земли явилось страшное чудовище и принялось рвать орков на части. Судя по их описанию, это Белиарх. Видел его?

– Я ничего не видел, – повторил Вернер.

– И я не видел, – с озабоченным видом заметил Хартвиг. – Тролль оглушил меня, и я отключился. А когда очнулся, все уже было кончено.

Вернер попытался подняться, но сразу же застонал, прижимая руку к болезненно пульсирующей ране на боку.

– Крепко тебя задели, – сдвинул брови Хартвиг. – Встать сможешь?

На этот раз юноша не стал отказываться от помощи воина и оперся на его руку, чтобы подняться. Удалось это ему с трудом: ноги не слушались, правая ступня совершенно отекла, сделавшись слишком большой для узкого башмака, к тому же вся нога до колена зудела и чесалась еще пуще прежнего. Вернер запустил руку под штанину, нащупал густую жесткую шерсть и похолодел, вспомнив слова Гидеона.

Заклятие начало действовать! И в тот самый момент, как только он убил первого орка. Ничего более дурацкого и вообразить нельзя. Вернер едва не заскрежетал зубами. Он спасал собственную жизнь и жизнь своих попутчиков, а заклятие, наложенное Гидеоном, посчитало смерть вонючего орка за возмутительное преступление, достойное наказания.

– Болит? – навис над ним Хартвиг.

Вернер торопливо одернул штанину, радуясь, что вокруг темно. Потом посмотрит, что там такое. А воину это видеть ни к чему, что бы там ни было.

– Идти можешь? – спросил тем временем Хартвиг.

Вернер кивнул и оперся на подставленное плечо. Лицо воина исказила болезненная гримаса.

– Да ты и сам ранен! – воскликнул юноша.

– Пустяки, – поморщился Хартвиг. – До Трамории дотерплю.

– А что в Трамории? – не понял Вернер.

– Не что, а кто. Монахини и послушницы. Да будут благословенны эти женщины, никогда не отказывающие в исцелении старому вояке. – Хартвиг попытался улыбнуться разбитыми губами, и от этой вымученной улыбки Вернеру сделалось горько. А еще горше – от воспоминания о том, что юной послушнице, сопровождавшей их отряд, уже никто не поможет. – А вот моей госпоже не пристало ждать, – обеспокоенно добавил он.

– Что с ней? – встрепенулся Вернер.

– Ранена, – коротко ответил Хартвиг, выдергивая из земли факел. – Идти сможешь?