Теневой дозор - Аркадий Шушпанов Страница 16

– Благодарю, Старший. – Дмитрий все же ритуально склонил голову.

– Без церемоний, юноша, – отмахнулся испанец. – Вы мне нужны. Я узнал о решении комиссии и подумал, что найду вас здесь.

– Чем могу быть полезен?

– Беседой. Но – в более подобающем месте. Вам не повредит бокал вина и ужин. Я знаю неплохой ресторан здесь рядом, туда захаживают и Великие.

При слове «ресторан» Дмитрий опять вспомнил о Майлгуне.

– Вообще-то меня ждет друг. В пивнице, в двух кварталах…

Он осекся. Образ дона Рауля никак не вязался даже с очень благообразной чешской пивной.

– Думаю, что не дождется, – улыбнулся фехтмейстер Инквизиции. – Судя по всему, то, из-за чего вы здесь оказались, – испанец обвел рукой читальный зал, – для вас куда важнее встречи с другом. А кроме того, вы теперь мой должник.

Дмитрий мысленно попросил прощения у Майлгуна.

* * *

Добраться до ресторана, куда захаживают и Великие, им с Раулем все-таки было не суждено. Выйдя на крыльцо архива в пражскую ночь, ни Дмитрий, ни испанец об этом еще не знали.

Они спускались вниз по узкой улочке, вымощенной брусчаткой, и говорили через Сумрак. Идущим навстречу, коих было немного, вероятно, казалось, что двое мужчин прогуливаются неспешно и молча. Третьим молчаливым собеседником выступала круглая луна, усевшаяся на острый конек крыши в самом конце улицы. Пражские оборотни, хотя и не подчинялись фазам ночного светила, должны были сейчас чувствовать себя неуютно. Впрочем, их популяция тут невелика, предпочитают сельскую местность. Зато в отличие от России намного больше вампиров.

– Кто ваш друг? – почему-то спросил для начала Рауль.

– Майлгун Люэллин, из Монмута. Вы его помните, рыжий такой. Он сейчас преподает на курсах траволо… растительную магию.

– А девушка есть? – Испанец посмотрел на Дреера искоса.

Дмитрий смущенно покачал головой.

– Ответ неверный, – усмехнулся в усы фехтмейстер.

– Она… девушка друга. – Дмитрий захотел провалиться сквозь мостовую перед старым мастером, читавшим его мысли, как бульварный роман, без всякой магии.

– Того, рыжего? И вас это останавливает?

– Он же мой друг! – Дмитрий понял, что в сердцах сказал это не в Сумраке, а в нормальном, человеческом мире.

А по тому, как склонил голову Рауль, осознал, что погорел. Испанцу тут не требовались слова.

Настоящий ли друг ему Майлгун? Или только приятель по курсам? Они что, съели вместе пуд соли, прошли огонь и воду? Хотя бы дружили с детства, когда происходит самое таинственное, и сопливый мальчишка, с которым вы играли в песочнице и порой разбивали нос, непонятно с чего делается тебе ближе, чем родной брат, на всю оставшуюся жизнь? Ничего этого не было. Майлгун старше его вдвое, хотя и выглядит ровесником, они толком ничего не знают друг о друге, и связывает их только какая-то странная противоположность характеров. Так легко вышло нарушить данное ему обещание! Да, возникшая у взрослых дружба не такая, как вынесенная из детства, но… Дружба ли у них с Майлгуном вообще, если такие мысли приходят в голову?

А Ива? Что у нее сейчас с валлийцем? Может, их короткий «студенческий» роман давным-давно закончился? Хотя, когда Дмитрий в прошлом году угодил под внутренний Трибунал, они все еще были вместе.

Что на самом деле мешало Дмитрию хотя бы намекнуть Иве о своей симпатии? Неужели пресловутое «третий должен уйти»? Или просто вера, что ничего не получится, а потому не стоит и пытаться? Ива всегда относилась к нему покровительственно и заботливо, с высоты своего уровня и возраста. Эта проклятая разница, совершенно незаметная из-за консервации Иной, тоже предательски нашептывала Дмитрию, что нужно оставить все как есть. Ива, конечно, не годилась ему в матери, и постареть ей не грозило в сколь-нибудь обозримом будущем, но все же, все же…

– Прекрасная сеньорита, – фехтмейстер нанес завершающий укол. Испанец отлично знал Машкову, одну из лучших своих учениц, и без труда догадался, о ком они говорят. – Если хотите, юноша, могу дать вам несколько и таких уроков.

– Любовная магия? – криво улыбнулся Дреер.

– Когда-то я был инкубом, – ответил дон Рауль.

Его уровень не позволял младшему даже понять, кем был испанец до прихода в Инквизицию, Светлым или Темным. Впрочем, инкубы встречаются в обоих лагерях. Однако сейчас Дмитрий почему-то уже не сомневался, что дон Рауль в этой своей ипостаси принадлежал Тьме. Вряд ли бывший Светлый, как сам Дреер, спросил бы, услышав о девушке друга: «И вас это останавливает?»

– Чтобы получить любовь женщины, магия не нужна, – развил мысль фехтмейстер.

– Я не пользуюсь магией для себя, – сказал Дреер.

– И не нужно! – подхватил Рауль.

Что он имел в виду, только ли амурные дела, или же все в целом, осталось неясным.

– Но об этом позже, – продолжил испанец. – Я хотел побеседовать о другом.

Они достигли конца улочки. Высокие дома раздвинулись, как занавес, открывая набережную Влтавы. На воде играли огни фонарей.

– Я читал вашу докладную, – сообщил Рауль. – Особенно интересен отрывок о фехтовании с этим…

– Големом, – вставил Дмитрий.

Рауль опустил в карман здоровую руку, извлек небольшую коробочку, напоминающую портсигар с золоченым символом на крышке. В коробочке на мягком черном бархате лежал прозрачный кристалл.

– Я имею честь исполнять должность хранителя нематериальных свидетельств. И позволил себе сделать копию мыслеобраза вашего поединка.

Дмитрий предполагал, что Рауль должен быть боевым магом. Но представить его на должности кого-то среднего между библиотекарем и смотрителем музея… Хотя, учитывая нападение на бернский схрон артефактов шесть лет назад, кому, как не Раулю, возглавить такой пост. Разумеется, у него были права скопировать мыслеобраз, подвешенный на кристалл. Все равно что скачать на флешку. Кстати, такой способ копирования информации появился немногим раньше, чем запоминающие устройства. Мыслеобразы вообще стали широко использоваться где-то в эпоху развития психоанализа.

– Вы допустили ряд ошибок. – Рауль ловил в кристалл свет уличных фонарей и пристально смотрел вглубь. – В первую очередь – потеряли спокойствие и ясность сознания…

«Еще один!» – устало подумал Дмитрий. Ему хватило разбора с Лихаревым.

– Но сейчас это не важно. Мыслеобраз слишком многое искажает. Я хочу, чтобы вы описали мне в подробностях вашего… противника.

– Сначала я подумал, что это голем, – сказал Дреер. – Для себя я все еще так его называю. Но это не голем.

– Верно, – кивнул испанец. – Я таких видел. Остатки того, кого сотворил Бен Бецалель, покоятся в нашем схроне. Их давно перенесли с чердака Староновой синагоги. Тайно, во время войны, после того как голем пробудился и убил немецкого солдата.