Роза для киборга - Андрей Ливадный Страница 16

Глор сидел у костра и машинально ворошил палкой тлеющие угли. Мысли, тяжелые, как булыжники, ворочались в голове галакткапитана. Энцефалограммы, снятые с пятерых киборгов, полностью совпали — они еще несколько мгновений после автоматического отключения МГИ мыслили, совершенно самостоятельно… вернее — переживали собственную агонию…

«Ты хладнокровно застрелил пять мыслящих существ… — говорил себе Глор, не пытаясь найти спасения от терзавших его чувств. — Нет! Почему, ради света Элио, я должен верить словам Генри и этим чертовым энцефалограммам?! Я делал свою работу, пытаясь спасти Флиред от худших неприятностей, в которых действительно гибли люди!»

Из мрака вынырнула фигура Шокола. Он нес охапку сушняка, и костер вновь весело затрещал. Он уселся напротив Глора и продолжил рассказ, словно бы никуда и не уходил:

— Это мрачная история, капитан, поверьте мне. У нее есть начало, но, боюсь, не будет конца… Да… — Он отломил кусок концентрата и, сжевав его, замер, завороженно глядя в огонь. — Ошибка людей — в их беспредельном гении и такой же беспредельной безответственности, в силу которой никто заранее не мог предположить, что возможно создать такое существо… его просто создали, не заметив…

— Это не так! — упрямо возразил Глор. — Генри, вы ведь говорили, что поначалу они были стандартной моделью, безо всяких отклонений!

— Да, — согласился Шокол. — Виной всему диахр. Стимулирующий наркотик, равного которому по силе нет в Галактике. Организмы киборгов насыщаются им во время сбора, потому что маски и фильтры — это не предусмотренная для машин роскошь… И стимулированное серое вещество вдруг начинает работать… — Он сделал глоток кофе и с упреком спросил: — Скажите, как, создавая киборгов, люди не подумали, что они могут использовать потенциальные возможности нервных тканей, ведь их мозг — точная копия мозга человека!

Я убежден, — продолжил он после короткой паузы, — что все киборги, под конец своего существования, наделены подобного рода потенциями. Но они умирают, выработав ресурс необновляющихся клеток, так и не успев развиться. Им не хватает для этого времени. А здесь, на Флиреде, условия совпали. Возбужденный мозг, напичканный бессвязными впечатлениями, благодаря избытку наркотика оказал сопротивление анабиозу, и они видели сны! Шесть долгих лет сна… это, должно быть, жутко, капитан.

Не дождавшись ответа, он продолжил:

— Но хуже этих снов пробуждение, когда включившийся МГИ ломает возникшие в мозгу связи, забирая инициативу. Именно поэтому многие киборги попросту отключались, умирали от шока! Некоторые сбегали в лес, без цели, без умысла, поверьте. Требуется как минимум сорок—пятьдесят лет такого сна, чтобы бессвязные импульсы возбуждений обрели форму мысли.

— Шокол, откуда вы знаете все это?! — внезапно перебил его Глор.

Он ожидал, что Генри смутится, но тот остался абсолютно спокоен.

— Я давно занимаюсь проблемой киборгов, — ответил он, по-прежнему глядя в огонь, словно находил в этом какое-то ведомое лишь ему удовольствие. — И мне крупно повезло, как не везло ни одному психоаналитику за все время существования этой науки. Я лично знал того киборга с Флиреда, который прошел через ад взросления и начал по-настоящему мыслить. Он уподобился человеку, понимаете?

— А где он сейчас?

— Не знаю, — пожал плечами Генри. — Он совершил ошибку в своем наивном стремлении стать полноценным человеком…

— Это невозможно. Генри! — не выдержал Глор. — Хорошо, я верю, энцефалограммы не врут. Но почему киборги нападают и убивают людей?

— Они дети, капитан. Маленькие дети. Лишь одному из двадцати тысяч удалось пройти весь путь развития. Их интеллект, если можно так выразиться, на уровне двух—трехлетнего ребенка, и необходимо еще очень много лет, чтобы они стали по-настоящему разумными. Понимаете? — переспросил Генри. Сильные, точные машины с обидами ребенка и хаосом в голове… что они могут сделать?! Они во всем подражают людям, платят им той же монетой. Тем, кто убивает их по малейшему подозрению, кто дает наглядные уроки в обращении с оружием!

Глор молчал, обдумывая слова Генри и не понимая, что за комок ворочается в его груди.

— Вам тяжело, капитан, — сказал Шокол. — Вы всю жизнь боролись со взбесившимися машинами, спасая жизни людей.

— Генри, я не верю вам!

— Производство киборгов не приведет к добру, — словно не услышав его, продолжил Шокол. — Эрзац-жизнь — это не величие человека. Это его отказ нести ответственность за свои действия.

— Вы общались с ними?

— Да. Это безумно трудно, учитывая их развитие, а теперь, наверное, уже невозможно.

— Почему?

— Эти, — он сделал красноречивый жест в сторону тел, — были самыми развитыми. Злой рок, О’Тейлор.

Глор сжал кулаки в бессильной ярости. Что он мог возразить? Еще раз крикнуть, что не верит?

— Я не понимаю. Генри, почему вы молчали?

— Ну, это легко объяснить. Я побывал на многих планетах, исследовал сотни киборгов. Признаки самостоятельной мозговой деятельности, без участия МГИ, у них настолько ничтожны, что при желании ими можно пренебречь. Исчерпав себя в работе на людей, ограниченные пятнадцатилетним существованием, они перед смертью стоят лишь в самом начале развития, понимаете? Я с надеждой ждал их массового созревания тут, на Флиреде, но видите сами… Они вышли из-под контроля. Человеческая неприязнь к низшим своим подобиям ударила рикошетом… Единственное доказательство моих слов — это тот киборг, что прошел весь путь. Но что сулит ему обнародование? Операционный стол? Заключение в клиниках? Его ресурс, несмотря на активное вмешательство препаратов, тоже не вечен и уже подходит к концу, ведь он ушел от тиши криогенных камер…