Убить Бенду - Лев Жаков Страница 16

– Госпожа, пора одеваться, – низко поклонившись, произнесла она и поставила поднос на резной столик возле кресла.

Алиция выпустила извивающегося всем телом, хнычущего мальчишку и подула на ладонь, убирая налипший волосок.

– Ступай и найди лорда Канерву. Звать не надобно, только узнай, где он находится и чем занят. Когда вернешься, дам хлеба. И мяса. И... может, пару монет. Только без ухмылок!

Паж согнал с лица улыбку, поклонился, сорвав с головы только что надетый берет, и, шаркнув им по полу, убежал. Алиция повернулась к окну. Солнце коснулось нижним краем городской стены. Служанка взялась за шнуровку на платье госпожи.

* * *

В кабинете было темно: ставни закрыты, камин не горит, свет идет только от двух свечей в высоких, почти с человеческий рост, подсвечниках. Бронзовые канделябры стоят по обеим сторонам конторки, за которой сидит в резном ореховом кресле король. Перед ним лежит кипа листов, бумажных и пергаментных, отдельных и сшитых, плоских и закрученных в свитки. Перо, оставленное в чернильнице, покачивает обкусанным кончиком в струе теплого воздуха. Стены кабинета затянуты темным вышитым шелком, на полу под конторкой расстелен большой ковер с длинным мохнатым ворсом. Король, положив локоть на стол, поверх бумаг, оперся головой о ладонь и носком ерошил ковровый мех. Напротив короля, в таком же кресле, сидел лорд Канерва. Под ним пол был покрыт медвежьей шкурой. Когда-то ее добыл сам Канерва, вышел один на один со зверем. Это была его предпоследняя охота... Лучше не вспоминать. Хотя забыть – невозможно.

– Но где гарантия, что этот нищий не водит тебя за нос? – меланхолически говорил король, водя носком по ковру и наблюдая за полосами, которые оставляла нога в

длинном ворсе. – Он может на них работать. Может отвлекать тебя от другого объекта. Не хотят ли эти разбойники на самом деле разграбить ратушу или собор? Ты хорошенько потряс этого попрошайку?

– Уж будьте здоровы, ваше величество, – буркнул лорд. Он видел, что король мыслями далек от предмета разговора.

– Я чихнул? – вяло удивился король. Седина обильно тронула его темные волосы, которые давно поредели. Лицо покрывали розовые шелушащиеся пятна – на щеках, подбородке и на лбу. Король страдал кожной болезнью, и придворные дамы старались избегать высочайшего внимания, а супругой он и сам давно не интересовался. Его терзали зуд и сладострастие. За делами король забывался, но ближе к вечеру естество брало свое – никакие мысли и заботы не могли отвлечь монарха от грез.

– Я сказал, что вытряс из него душу, – пояснил Канерва в раздражении. Он хотел лично заняться приготовлениями к облаве на банду Кривого Пальца. У него толковые офицеры, однако когда облава делается в подобной спешке – лучше проследить за всем самому, чтобы потом никого не обвинять в неудаче, если что-нибудь пойдет не так. А в таком деле, как сегодняшнее...

– Этот Кривой Палец заслуживает четвертования, – пробормотал король, поглядывая на подсвечник и видя в его витом пруте стройное женское тело.

Канерва поморщился. Обычно упоминание бандита приводило короля в ярость. И если б не расслабленность, монарх пинками выгнал бы начальника стражи – немедленно ловить разбойника. Что было бы для Канервы весьма кстати. Почему нищий донес только сегодня утром? Он, видно, не дурак, знает, что хорошая облава готовится заранее. Вдруг из бандитской норы есть запасные ходы? Нищий клянется, что нет, но недаром же чертов разбойник водил за нос стражу в течение двадцати лет! Хитрая лиса, наверняка у тебя есть тайные выходы!

Пламя свечи дернулось от сквозняка. Король моргнул и выпрямился.

– Привел бы ты мне шлюху, Канерва. Поприличнее только. – Он потянулся за пером, макнул его в чернила, расправил один из пергаментов, начал писать. Канерва нетерпеливо пошевелился. – Ты еще здесь?! – вскрикнул король. – Пошел вон! У тебя там преступник свободно шатается по городу, а ты во дворце отсиживаешься! Без головы разбойника не возвращайся!

Канерва вскочил, отвесил легкий поклон и быстрым шагом вышел из королевского кабинета. Внутри все пело. Наконец-то он разделается с этим наглым бандитом! За полгода работы на новом месте – начальником городской стражи – Кривой Палец стал для лорда Канервы главным врагом. После Бенды, конечно.

Сержант Мишл говорит, нищий сам из шайки Кривого. Бандит нашел мальчишку на помойке, помыл и к делу приставил. Канерва не раз пользовался услугами пронырливого юнца-попрошайки – за определенную мзду и через посредников, естественно. Найти, узнать, пустить слух – парень мастак на такие дела, всех знает в городе. Полезный человек, но лучше и его заодно прихватить в тюрьму, пусть посидит. Сначала помается в камере, затем сунуть его к казнимым, а в последний момент Канерва предложит ему работать на короля. Шпионом. Еще лучше – штатным осведомителем. Без жалованья. А еще лучше – пообещать крупную награду, если приведет Бенду За эту голову Канерва готов выложить...

Лорд споткнулся и чуть не упал. Очнувшись от заманчивых видений того, что бы он сделал, получив Бенду, Канерва схватил за волосы мальчишку-пажа.

– Ах ты сукин кот! – вскричал он, отвешивая пареньку крепкую затрещину. – Ты чего на дороге разлегся, болван? Во дворце мало места для твоей тощей задницы? Пошел вон, и чтобы я тебя больше не видел, прощелыга! – Размашистым пинком Канерва послал пажа прочь и двинулся к казармам, матерясь на чем свет стоит.

– Чтоб ты сдох! – Мальчишка, со слезами на глазах потирая покрасневшее ухо, погрозил Канерве кулаком и что было сил кинулся докладывать сестре, в башню.

* * *

Алиция, понося служанку последними, совсем не дамскими словами, помогала укладывать свою прическу.

– Ничему-то ты, дурища, не научилась за год! Зачем только отец тебя из деревни забрал, сидела бы там да яйца несла, курица! Куда тянешь, уродина? Ай! Подожди, вернусь со свидания – все пальцы тебе собственноручно отрежу, каждый по отдельности! Аккуратней! Клади ровнее сеточку, да не тяни, это же серебро и отборный жемчуг! Не дергай, корова!

В комнату ворвался мальчишка-паж, красный и запыхавшийся:

– Пошел в казармы! Уезжает!

– Откуда знаешь? Ай! – Алиция дернулась, и служанка уколола ее булавкой. – Осторожней, косорукая!

– Подслушал, – пытаясь отдышаться, доложился Лисс. – Где мое золото?

– Поешь сначала. – Девушка вскочила. – Все, Глора, хватит. Рукава правильно пришила, легко отрываются? Быстро неси духи!

Мальчишка накинулся на хлеб и мясо, лежащие на резном столике около кресла, на подносе, схватил надкушенное яблоко и чуть не наполовину засунул в рот. На воротник упали несколько капель сока.

Алиция налила духов на полуоткрытую грудь, на обнаженные до локтя руки, на свисающие почти до пола рукава, остатки из пузырька разбрызгала по подолу – и скорым шагом, стараясь не бежать, но идти как можно быстрее, вышла в коридор. Там чадили факелы. Девушка поморщилась: как бы не упала частичка сажи на ее новое платье или не закоптилось ее чистое, красиво накрашенное личико. Она спешила, однако шла так, чтобы не сбилось дыхание. Хотя если бы она запыхалась, ее грудь вздымалась бы под платьем очень соблазнительно. Но нет, тогда сложнее будет показать голосом всю ту нежность, которую она испытывает. А голос – это важно. Мужчины его не замечают, он же действует на них, маня и соблазняя. Отвернется мужчина – а голос все льется в его уши, заставляя вновь повернуться и посмотреть прямо в глаза, одной рукой обхватить за талию и прижать к себе, а другой осторожно так отвести с лица якобы случайно упавший локон... Хотя какой локон? На ней сеточка! Не важно, другой, значит...