И придет волчица… - Ирина Шевченко Страница 16

Лайс со вздохом опустился на пол у моей кровати:

– Плохой из меня учитель, да?

– Только в фехтовании. – Я сползла с постели и шлепнулась рядом с ним. – Езжай с Брайтом. Ты же не домашний кот, долгого затишья не выдержишь. Заодно и от школы подальше будешь. Я же вижу, как тебя уже гнет этими блоками.

Даже не представляю, чего ему стоило постоянно удерживать защиту в те дни, когда в наш домик наведывался, чтобы справиться о моем здоровье, Медведь, или сам кард мотался в орденскую канцелярию, выжимая из магов и судейских подробности расследования. Да и сейчас он все время начеку: лишь немного ослабил блоки и изредка позволяет себе поволшебствовать.

– Езжай.

– Поеду и буду там круглые сутки за вас переживать.

– А мы здесь – за тебя. Как в самой обычной семье.

– В нашей семье на обычную только Мариза тянет, – заметил братишка. – Да и то не в этом мире – с ее-то хвостом и тремя научными степенями!

В Лайсе на самом деле многое напоминает кота. Особенно ощущение тепла и умиротворенности, когда он рядом. Словно я все еще на своей любимой Земле, в старой тетиной квартире, сижу на диване, а под боком сонно мурлычет Лушка.

– Гал, скажи, Иоллар когда-нибудь говорил тебе о Ромаре?

– Да, немного.

Ил редко рассказывал о своих знакомых. Но о Ромаре, эльмарском орке-идущем и первом мечнике Сумрачного края, я слышала.

– Брайт говорит, что он на Таре. Может, это лишь совпадение, но я прошу тебя быть осторожней. С моей репутацией трудно затеряться в Сопределье: любой открывающий с порога сообщит за умеренную плату, в каком из миров можно найти проводника. Спрятаться внутри мира у меня еще получалось, на Таре мы с тобой особо не прятались. Так что если Ром нас ищет, он найдет.

– Но зачем? Для чего Ромар Меч станет нас искать?

– Ромар Меч? – усмехнулся кард. – Наверное, только Ил звал его так в последнее время. Остальные давно уже не называют его Мечом. Теперь его зовут Ромар Убийца. И если он нас ищет, то найдет.

В тот день, когда наставник показал мне запись с места пожара, он вдруг решил, что мне нужен дополнительный отдых, и отменил все занятия до следующего почина. И теперь я наслаждалась, вернее, пыталась насладиться вынужденным бездельем.

Сначала взялась учить Ласси управляться с кером. Малыш быстро освоился, вошел во вкус, и я стала побаиваться, что теперь мне, чтобы куда-нибудь поехать, придется с боем отбирать у племянничка своего Яшку.

Потом пыталась доказать Маризе, что в ней скрыт кулинарный талант и совсем не обязательно дожидаться меня, чтобы приготовить вкусный и сытный обед. Это мое начинание успехом не увенчалось, ибо если таковой талант у карди и был, то где-то очень-очень глубоко, под обширными медицинскими знаниями и тоской по полуфабрикатам.

С утра я уходила на нашу полянку, топтала траву и высматривала среди листвы нахальную лафию.

После обеда, когда солнце палило уже не так жестоко, мы всей семейкой отправлялись на пляж. Купались, загорали, возводили песочную крепость, ели принесенные с собой бутерброды, разрушали песочную крепость (Эн-Ферро тренировал наследника в создании боевых заклинаний). Но даже на отдыхе Лайс избегал Маризу, Мариза шарахалась от Лайса, а мне приходилось объяснять их сыну, отчего его мама и папа совсем не похожи на родителей рыжих девчонок из Уликов: не держатся за руки, не называют друг друга ласковыми именами и не целуются, когда думают, что их никто не видит.

– Может, они и целуются, – говорила я, наблюдая, как братец украдкой рассматривает хвост фиктивной супруги в том месте, где тот появляется из прорези в коротеньких штанишках-плавках. – Прячутся от нас и целуются.

Зная легкомысленность господина магистра и его тягу к прекрасному полу, даже странно, что он не пытался закрутить интрижку с поселившейся с ним в одном доме молодой красивой женщиной, да еще и матерью его сына. Хотя вполне вероятно, что именно последний факт его останавливал.

– Ничего они не целуются, – бурчал в ответ Ласси. – Я вчера специально полдня дома сидел. Папа на чердаке что-то делал, а мама снова книжки читала.

А может, Лайс и пытался, но Мари его отшила. Вспомнила того своего красивого-знаменитого и ясно дала понять ненужному ухажеру, что он ей неинтересен, а общий ребенок – еще не повод для постели.

– Но потом же ты ушел? Ушел, а они в то время целовались.

Вот так и прошло время до весела.

В выходной, как обычно, пришла Мира из Рыбацкого, забрала в стирку вещи, рассказала последние сплетни.

К обеду нагрянул Брайт, обрадовал Лайса дланью отсрочки, сожрал полкурицы и допил остававшийся квас.

А вечером…

– Здравствуй, открывающая.

– Здравствуй, идущий.

Сидевший на крыльце Эн-Ферро в секунду преодолел десяток гиаров и вырос крепостной стеной между мной и нежданным гостем, только-только ступившим на наше подворье.

– Здравствуй, идущий, – усмехнулся пришедший, даже не вздрогнув, когда разбуженный стремительным броском карда ветерок прошелся по его волосам.

– Здравствуй, идущий.

Я невольно улыбнулась. Официальные приветственные фразы напомнили земной анекдот про вежливого ежика и Али-Бабу с его сорока разбойниками: «Здравствуй, Али-баба!» – «Здравствуй, ежик!», «Здравствуй, первый разбойник!» – «Здравствуй, ежик!» И так еще тридцать девять раз. А потом не менее вежливое прощание.

– Нервный ты стал, Эн-Ферро.

– Жизнь такая.

И Профессор с Земли, и пожилой магистр с Тара рассказали бы вам, что орки – это очень сильно изменившиеся эльфы. Первый уверял бы, что произошло это по воле темного властелина, второй – что под воздействием тысяч лет параллельного развития в иных природных условиях и в искаженном магическом поле. Магистр Пилаг добавил бы сюда свои измышления на тему возможного вмешательства ученых-генетиков или тайных экспериментов Хранителей. Но как бы то ни было, все они сошлись бы на том, что у этих народов были общие предки.

И эльмарские орки в своем эволюционном отрыве не так уж далеко ушли от эльфов своего мира, думала я, рассматривая поверх братского плеча заявившегося к нам мужчину. Сходства с местными орками в нем не наблюдалось. Разве что такой же высокий и широкоплечий, но без громоздкости. Длинные темные волосы, собранные в хвост, и черные глаза делали его похожим на уроженца южных областей империи. Небольшие, слегка вытянутые назад и заостренные уши наводили на мысль о дальних саатарских предках. А выступающие в улыбке клыки успешно скрывались, стоило ему плотно сомкнуть губы. Вряд ли на Таре в Ромаре признали бы орка – скорее здесь его принимают за человека, у которого в роду, с одной стороны, был как минимум один эльф, а с другой, судя по смуглой коже, – рейланцы или алионцы.

– В дом не пригласишь? – спросил он у Лайса.