Флоренс и Джайлс - Джон Хардинг Страница 16

Хмуря брови, миссис Граус с озабоченным видом сложила письмо и убрала конверт в карман передника. Я взяла Джайлса за руку и незаметно ее пожала. Я готова была кричать от радости. Мой братец теперь в безопасности, цел и невредим, а я больше не одинока. Теперь все будет так же, как раньше.

Миссис Граус прикусила губу.

— Я должна буду написать обо всем этом вашему дяде. А уж он кого-нибудь наймет для вас, гувернантку, наверное. — Подняв голову, она увидела наши улыбающиеся лица и сама просияла. — Но не теперь. Пока что писать не буду. Непростое это дело, письмо вашему дядюшке, надо хорошенько все обдумать. Мне ведь строго наказано не беспокоить его лишний раз, а тут еще и Рождество на носу, и времени у меня совсем нет. Вот что, напишу-ка я ему после праздников.

Что ж, можете себе представить, как славно и весело мы зажили — совсем как прежде. Я упросила миссис Граус купить Джайлсу в подарок коньки, так что в Рождество мы вышли на лед с самого утра и от души нападались, навалялись в снегу, хохоча и помогая друг другу вставать, — словом, вернулись в те времена, когда были совсем маленькими. Глядя, как веселится Джайлс, как беззаботно и радостно носится он по озеру — такой милый, что смеялся, даже ударившись, — я подумала: никогда больше не отпущу его от себя и не отдам этому злонамеренному миру, где его снова станут мучить и обижать. Необходимо как можно дольше удерживать его рядом с собой в Блайт-хаусе, потому что только я могу защитить от всего скверного и дурного.

Я хотела было показать ему карточку мамы, но тут же поняла, что делать этого не стоит, как бы мне этого ни хотелось, ведь тогда пришлось бы объяснять все о его матери. Джайлсу не нужно ничего знать о чудовищном насилии, которому подверглись ее изображения. Да и к чему вообще показывать ему фотографии матери без лица? Что мог бы почувствовать мой брат, глядя на них, не воспринял бы он этот вандализм как зверское нападение на него самого? Я прикусила язык и приняла твердое решение: я не позволю ничему омрачить наше новое счастье.

Но счастье длилось недолго — разумеется, нашлось чему его омрачить. Точнее, кому. Через месяц прибыла мисс Уитекер.

Что ж, пожалуй, чем меньше будет сказано о мисс Уитекер, тем лучше. По крайней мере, о ее первом воплощении. Это была глупая молодая женщина, которая замирала и кокетничала перед портретом дяди и болтала о том, как он хорош собой, просто душка, и как во время собеседования ей показалось, что она понравилась ему, ведь он предложил ей место гувернантки Джайлса, хотя она не успела даже рта раскрыть. Я-то понимала все правильно: наш дядюшка, у которого даже для нас не находится времени, просто не пожелал тратить его на разговоры с какой-то дурочкой. Ему просто хотелось поскорее отделаться. Скорее всего, он согласился на первое предложение, нанял первую же претендентку, явившуюся по объявлению, хотя, признаюсь, любая другая, наверное, оказалась бы лучше.

Достаточно сказать, что я не сразу разглядела, какое жестокое, ледяное сердце бьется в груди этого создания, а иначе все могло бы сложиться по-другому. Тогда же я заметила только, что она совершенно не уделяет внимания Джайлсу, что он интересует ее куда меньше, чем расчесывание волос и рассматривание себя в зеркалах. Я была слишком простодушна и не раскусила ее, не поняла истинной ее натуры. А после ее трагибели на озере я чуть сама не утонула в море собственных слез, так была потрясена случившимся. Я считала ее просто недалекой и неумной, а теперь виню себя в том, что не спасла ее, хотя и не могла сделать этого. Я продолжала думать «ах, если бы я только сделала это» и «вот если бы я сделала то», даже прекрасно понимая, что все эти «то» и «это» не могли бы ничему помочь. Я казнила себя и за то, что в голову мне приходили ужасные мысли, когда мисс Уитекер оказалась в своей водяной могиле, ведь надо же такому случиться, что именно в тот день она меня обескнижила и обезбиблиотечила, и я мысленно все твердила: «Хоть бы она умерла, хоть бы умерла…» Но я никогда не думала об этом серьезно, а когда мое желание так внезапно исполнилось, сама чуть не умерла от горя и от того, что мне ее никогда не вернуть.