Законы прикладной эвтаназии - Тим Скоренко Страница 16

Нет, они не стоят молчаливым кольцом вокруг начерченной на полу пентаграммы. Нет, что вы, они не приносят в жертву домашних животных и детей. Они не надевают чёрные плащи с капюшонами и не прячут лиц. Это интеллигентная секта.

«Время над нами не властно, ибо мы и есть время», – говорит Алексей Николаевич в узкий проём смотрового окошечка, и дверь открывается.

Прислужник учтиво показывает, куда идти, но Морозов в этом не нуждается. Сначала прямо, затем свернуть налево в большую комнату, отделанную ореховым деревом и красным бархатом. Здесь очень дорогая мебель, резная, привезенная из Англии по специальному заказу; здесь горит камин, а в воздухе плавает ароматный дым, источаемый бриаровыми трубками.

В комнате около десяти человек. Все одеты по-разному: кто в деловой костюм, кто – в джинсы и свитер, один мужчина – в некое подобие судейской мантии. Самому младшему из присутствующих около сорока, самому старшему – явно за семьдесят.

Это общество хранителей времени, секта, которая стала для Алексея Николаевича второй жизнью. Или третьей, если считать его «работу» с умирающими отдельной жизнью. Один из постулатов общества хранителей времени – «Падающеё – толкать!». Так написал когда-то Ницше, и общество воспользовалось этим советом. Всё держится на сильных духом, а слабые должны быть истреблены, чтобы в итоге получился сверхчеловек. Точнее, чтобы итоговая задача была выполнена.

«О, Алексей Николаевич! – приветствует его человек в судейской мантии. – Вы пришли последним, как же так!..»

«Работа…» – пожимает плечами Морозов.

«Работа – это важно, – соглашается «судья» и продолжает: – Итак, когда все мы снова в сборе, я хотел бы представить вам одного человека, который ранее в нашем обществе не появлялся».

Стандартные законы общества: не тратить время на приветствия и пожимание рук, сразу переходить к делу, если оно есть. Дружеские разговоры и споры на тему судеб мира – потом.

«Итак, Кочинов Максим Андреевич, кандидат в члены общества хранителей времени!»

Кочинов появляется из-за занавеси, закрывающей проход в соседнюю комнату.

Сначала он улыбается, но улыбка тут же меркнет, наткнувшись на серьёзные взгляды членов общества. Кочинову не более тридцати лет, он одет в умопомрачительно дорогой костюм, а на рукавах рубашки Морозов подмечает золотые запонки с драгоценными камнями. Если бы дело происходило в другом месте, Морозов бы уверенно сказал: папенькин сынок. Но кандидатом в участники общества мог стать только человек самостоятельный и многого добившийся в жизни – будь то финансовая или научная сфера. Значит, успешный молодой бизнесмен.

«Максим Андреевич, – говорит «судья», – прошу вас пройти в центр».

Центр – это место посреди комнаты, где все участники общества могут видеть претендента. Морозов не садится. Он стоит, прислонившись к дверному косяку, и думает о своём.

«Итак, Максим Андреевич, первым делом мы должны выяснить, насколько хорошо вы понимаете суть нашего общества. Вопрос первый: как пишется название общества и почему?»

Всё это напоминает Морозову экзамен в институте. Впрочем, его собственная инициация выглядела так же.

«Название общества пишется со строчных букв, чтобы подчеркнуть растворение в потоке времени», – бодро отвечает претендент.

«И что это значит?»

«Мы не должны светиться. Даже если мы пишем название общества, оно не должно выглядеть для стороннего читателя именем собственным».

«Верно. А какова наша цель? Только сразу своими словами, не нужно заученных формулировок».

«Мы храним вещи, которые нам поручают сохранить. Однажды среди этих вещей появится наша вещь, самая главная. Наша задача – дождаться этой вещи и хранить её в числе других».

«До какого момента?»

«Мы не знаем».

Морозов окончательно отключается от опроса. Он думает о предстоящей командировке, о русском городе Харбине, о слёте потомков русских харбинцев, про который он прочёл в Интернете. Потом – о внучке Кате, о том, что не видел её уже полтора месяца, потому что страшно занят и никак не может добраться до Олега. Как ни странно, он не думает о смерти старика и о других смертях, к которым причастен. Это отходит на второй план перед бытовыми и семейными вопросами.

Алексей Николаевич возвращается в комнату, когда слышит финальные слова посвящения:

«…становитесь нашим соратником до конца жизни».

Значит, он умудрился прослушать даже клятвы. Впрочем, клятвы вторичны в сравнении со множеством документов о неразглашении, которые должен подписать претендент. Общество неплохо защищено юридически. Единственное, что всегда смущало Морозова в обществе, это отсутствие твёрдой цели. По сути, оно являлось обычным мужским клубом, где можно выкурить сигару, поговорить о политике и сыграть в триктрак.

Аплодисменты. Новичка обступают, начинаются расспросы, разговоры. К Морозову подходит человек в судейской мантии.

«Что это вы, Алексей Николаевич, так безучастны сегодня? Не каждый день общество приветствует новых членов».

«Простите, Александр Игнатьевич, думаю о своём. Командировка на днях, боюсь, в течение нескольких дней меня не будет, с восьмого по пятнадцатое июня. Может, даже раньше – со второго по пятнадцатое».

«Куда, если не секрет?»

«В Китай, как обычно. В Харбин на этот раз».

Александр Игнатьевич Волковский, глава общества хранителей времени, едва слышно откашливается, а затем морщины на его лбу прорезываются глубже, чем обычно.

«Алексей Николаевич, пойдёмте в мой кабинет. Как ни странно, у меня есть к вам разговор, связанный с вашей командировкой».

Они минуют бархатную портьеру, проходят ещё ряд комнат.

Щелчок выключателя. Мягкий свет заливает небольшой кабинет, дорого и со вкусом обставленный. Книжные полки, дерево, персидский ковёр, мягкие кожаные кресла, всё в бежевых тонах.

«Садитесь, Алексей Николаевич».

Морозов садится, Волковский подаёт ему рюмку.

«Коньяк?»

«Арманьяк урожая 1889 года».

«Серьёзно».

Волковский улыбается: «Не менее чем мой разговор к вам».

«Я весь внимание».

«Вы, Алексей Николаевич, после меня и Сарковского являетесь самым надёжным и опытным участником общества. Скажите мне честно, вы видите смысл в нашем объединении? Только честно».

Морозов колеблется.

«Всё очень расплывчато. Мы собираемся просто пообщаться, а не во имя некой цели. Возможно, в этом и смысл – в объединении влиятельных в своих областях людей, которые могут оказать друг другу различные услуги».