Книга чая. Магия, пропитанная ядом - Джуди И. Линн Страница 16

Руки девушки так сильно трясутся, что тарелка, которую она поднимает с подноса, соскальзывает и с грохотом ударяется о чайники. Я вздрагиваю.

– Неуклюжая! – безликий незнакомец насмехается над Лиан из толпы.

Девушка тут же вскакивает на ноги и кланяется.

– Прошу прощения, прошу прощения, Ваше Превосходительство.

– Я всего лишь министр и не достоин подобного звания, – сухо, но совсем не злобно отвечает министр Сон. Своим ответом он вызывает волну смешков среди зрителей. – Как тебя зовут, дитя?

– Лиан, – отвечает она, – я родом с плато Калла. – Моя новая знакомая представляется в привычной ее народу манере, опуская фамилию; лицо маркиза подергивается в ответ.

– Нет нужды в спешке, – министр Сон слегка жестикулирует, – пожалуйста, начни снова.

Как и большинство других участников состязания, Лиан готовит чай молча. Во время ее приготовления слышны лишь звяканье чайника, который она поставила на дерево, и легкий стук посуды друг о друга, но на этот раз он едва уловимый.

Судьи забирают палочками аккуратные белые булочки и осторожно откусывают по кусочку от них.

– С каким блюдом ты выступаешь? – интересуется самый старший судья. – Я еще не пробовал ничего подобного.

– Это рисовые лепешки, – отвечает Лиан, – посыпанные коричневым сахаром и арахисом.

– Вышло… на любителя. – Старейшина Го кладет половину своей порции обратно на тарелку, так и не съев ее.

Техника приготовления Лиан выделяется своей уникальностью даже среди многочисленных участников из других провинций. Она останавливает свой выбор на чае в форме брикета, который обычно считается чаем низшего качества: он представляет собой смесь кусочков стеблей и забракованных листьев. Отрезав кусочек прессованного чая, Лиан кладет его в чайник. Она добавляет в чашу смесь ингредиентов, которые я не могу точно разобрать со своего места.

Принцесса наклоняется вперед, ее глаза сияют при свете фонаря, когда она пристально наблюдает за каждым движением Лиан. Когда слуги подходят с чашками к судьям, в воздухе витает аромат корицы.

– Расскажи нам о каждом ингредиенте, – министр Сон поднимает чашку и вдыхает пар.

– Чай, который символизирует горечь жизни, – тихо отвечает Лиан, но, откашлявшись, продолжает уже чуть громче. – Кубики красного сахара и грецкие орехи для сладости. Благодаря этому внутри каждого из нас рождается искра. Перец и имбирь, чтобы пробудить огонь внутри.

Когда судьи опустошают миски, я невольно обращаю внимание на их лица. Старейшина Го, несомненно, та еще блюстительница традиций – едва прикасается губами к чашке, прежде чем поставить ее обратно. Министр Сон выглядит чуть более восприимчивым, тщательно смакуя каждый глоток. Маркиз морщит нос от отвращения, торопливо отхлебывает из чашки, будто ему не терпится перейти к следующему участнику. Невозмутимые черты лица канцлера ни о чем мне не говорят. Принцесса выглядит задумчивой, когда рассматривает остатки чая в своей чашке.

Я сжимаю кулак на коленях, мысленно желая возразить их отказу, сообщить им о том, что помимо пышных церемоний существуют и другие способы представить умения шеннон-ши. Но даже мне понятно, что я должна опустить голову и молчать. Вместо этого я задерживаю дыхание, ожидая, когда судьи вынесут вердикт Лиан.

Два красных жетона означают «Нет», министр Сон отдает Лиан фиолетовый жетон, который присваивается в случае положительного решения. Удивительно, но канцлер тоже отдает в пользу Лиан фиолетовый жетон, попутно кивая в ее сторону.

– Вкус не такой уж и неприятный, – комментирует он. – Мне понравилось тонкое, едва уловимое использование магии для оживления разума.

Очередь доходит и до принцессы. Она осушает то, что осталось в ее чашке, и улыбается.

– Послевкусие остается на нёбе, отличный переход, – заключает принцесса, деликатно промокая рот носовым платком. Она достает фиолетовый жетон. – Ты тоже задержишься на состязании.

– Благодарю! – Лиан низко кланяется, ее лицо озаряется радостью. Публика, очарованная искренностью девушки, аплодирует ей.

Я тоже присоединяюсь к аплодисментам, пока не понимаю, что настала моя очередь.

Глава 8

Вы не можете общаться с богами в тишине.

Это то, чему всегда учила нас наша мама: искусство шеннон – это в первую очередь диалог. Для мамы это не медитация или тишина, не традиция или неизменная данность. Это танец между людьми, своего рода общение тела и того, что находится за его пределами. Чтобы понять недуги больного или потребности близкого человека, вы должны быть рядом с ним.

Чтобы отдать дань уважения Шеннон, нужно иметь близость и крепкую связь.

Я понимаю, что мама никогда не работала на публике перед толпой пассивных зрителей. Она не выступала.

Меня трясет, когда я иду к судейским столам. Не только потому, что я безумно нервничаю, но и потому, что чувствую себя деревом, лишенным листьев, обнаженным и беззащитным и которое вот-вот представит что-то столь личное перед огромным количеством людей. Я вспоминаю тот момент в чайной, когда я испытала связь с Бо. Я сделала это один раз, и я сделаю это снова. Мама всегда говорила мне, что у меня есть дар. Сырой и неотточенный, но принять его либо же отвергнуть – сугубо мое решение. Он так просто меня не покинет.

Я все еще дочь своей мамы.

Я прочищаю горло, чтобы повысить голос, дабы все смогли меня услышать.

– Я из Су, Ваше Высочество, – я обращаюсь прямо к принцессе – лишь едва уловимый изгиб ее брови указывает на удивление. Моя сестра точно бы поняла, что я говорю невпопад, только чтобы не дрожать всем телом, но я слишком поздно соображаю, что, возможно, действую чересчур прямолинейно, ведь мне не знакомы все тонкости этикета. Мне остается только продолжать, несмотря на допущенную ошибку. – Известный поэт Бай однажды написал стихотворение о моей провинции.

Среди людей в толпе раздается тихий ропот, но я не обращаю на них никакого внимания и начинаю с того, что снимаю крышки с банок и ставлю их на черный поднос.

– Фигуры трудятся на дальних холмах. – Я вытаскиваю из банки скрученные шарики чайных листьев и опускаю их один за другим на дно чашки. Я вызываю в воображении образ себя и Шу, как мы кубарем скатываемся с холмов мимо чайных деревьев у дома. Мы с сестрой смеемся, даже когда наши корзины с собранными листьями падают вместе с нами и весь с трудом собранный чай оказывается на наших волосах и одежде. Чай для меня – это дом, радость и семья.

– Туман размывает их вдалеке. – Вода льется на чай, пар поднимается вверх и обжигает мои щеки, когда я наклоняюсь над ним. На мгновение ощущаю слезы, которым я позволяю пролиться только в уединении ночи. Боковым зрением я замечаю, что лицо принцессы смягчается. Я чувствую ее печальное воспоминание, которое вызвано силой чая.