Жизнь и смерть наместника Ритхана - Екатерина Бакулина Страница 16

Кем бы он ни был, но лично его Тайре пока не в чем упрекнуть. Даже наоборот, он пытался спасти ее, рискуя собой.

Ладно…

– Подождите… – Тайра решала, как это сказать лучше. – Я думала, это может подождать до завтра, до утра. Но если уже начинает просыпаться, то лучше сейчас. Не уверена, что у меня что-то получится, и снять, конечно, проклятие я не могу, но могу попытаться немного приглушить и задержать. Немного времени для вас.

Он скрипнул зубами, глядя на нее… что-то его смущало. Моргнул. Между бровей жесткая складка наметилась.

Не доверяет Тайре?

– А что я должен сделать в ответ для вас, госпожа Орах? – спросил осторожно.

Чуть-чуть кольнуло обидой – это не торг, она просто помочь хотела. Но жизнь, скорее всего, научила наместника, что за все приходится платить.

Что ж, пусть так.

– А вы, – сказала она, – попытаетесь остановить расширение черного круга в горах.

Он удивился, усмехнулся чуть неуверенно.

– Не уверен, что смогу остановить это.

– Я тоже не уверена, что смогу вам помочь, – сказала Тайра. – Но попытаюсь.

Спорить не хотелось. Не сейчас, она устала.

– Спасибо, – сказал он. – Я сделаю все, что в моих силах.

Он прошел вместе с ней в дом, и в кабинет потом. Заниматься этим в гостиной не слишком уместно. Все это вообще… не слишком… Тайра еще не разобралась…

– Снимите рубашку, – сказала она. – Мне нужен прямой контакт с кожей. И сядьте вот в это кресло, что ли… Если потеряете сознание, то не упадете.

Он слушался, делал все молча.

Пока он раздевался, Тайра принесла для себя стул, поставила лампу на стол рядом.

Ладно, не стоит тянуть.

У него плечи широкие, очень сильные руки… такой, действительно, и с уличными карманниками может справиться без особых проблем, наверняка и опыт немалый… и Тайру на руки подхватить может.

Моргнула, облизала губы, пытаясь понять, с чего начать. Она никогда такого не делала.

У него вся грудь в шрамах. Старых кривых, расползшихся, и словно от ожогов. И на плечах немного, на животе, но на груди больше всего. От солнечного сплетения лучами…

– Это у вас с детства? – спросила она.

– Да.

Выжить после такого…

Тайра моргнула снова. Сейчас…

Протянула руку, приложила туда, откуда расползались лучи. Почувствовала, как он дыхание задержал, а сердце начало биться чаще. Его лицо совершенно спокойно, он смотрит внимательно… но сердце так и стучит…

– Вы можете дышать, – сказала Тайра. – Не задерживайте дыхание. Это будет долго.

Он чуть заметно кивнул, губу закусил.

Да чтоб его…

Тайра закрыла глаза, чтобы не отвлекаться.

Под пальцами кольнуло, шевельнулось… И Тайра чуть было не отдернула руку. Проклятие действительно ожило, оно там, и оно отзывается.

– Что-то не так? – спросил Эйден тихо.

– Все хорошо, – сказала Тайра. – Я нашла его.

– А вы уверены, что это не опасно для вас? – спросил он запоздало.

– Уверена.

На самом деле, она ничего не может знать наверняка. С кругом она ошиблась. Но тут, по идее, не должно. Отступать поздно.

– Сидите спокойно и помолчите, – сказала Тайра.

Что ей делать со всем этим?

Проклятие старое, проросло в тело, опутав изнутри тонкой сетью, но сейчас эта сеть оживала. Его никак не вырвать, если попытаться – убьет даже быстрее, разрывая на части. А убить само проклятие Тайра не могла, не представляла как. Однажды, другая женщина хойне отчаянно пыталась остановить это. Нянька? Мальчик, должно быть, вырос на ее руках, она любила его как мать. Остановила своей любовью, своей жизнью. Заставила уснуть на много лет. Но даже она не смогла справиться до конца.

Что может Тайра? Разве что немного усыпить, успокоить, заставить не разрастаться хоть какое-то время. Снять боль. Проклятие – словно огонь, который сжигает изнутри, все горит, оставляя настоящие ожоги. Главное, не пытаться представить – каково это.

Нужно успокоиться самой.

Ее сомнения, ее давние страхи мешают сейчас. Эйден прав, нельзя бояться, нельзя сомневаться в себе – только так у нее получится.

Успокоиться, спокойней дышать… тихо-тихо… и успокоить злой огонь в его груди. Тише. Спи… не сейчас…

Старый Шиммур Маэйра когда-то давно пытался научить ее, в ней этой крови было даже больше, чем в его внуке… дикая горная кровь… Тайра родилась в горах, ее мать пела песни над пашнями, и всходы поднимались быстрее, и лечила овец, и соседских детей… Но Тайра тогда была молода и все это казалось так неважно, баловство… Большого дара у нее не было. Тогда все виделось иначе. А Маэйра последний, кто действительно умел говорить с ветром, и ветер исполнял то, что старик попросит. Он говорил, дело даже не в крови, дело в вере, стоит лишь поверить в себя, и все получится. Хойне просто умеют говорить.

Тайра пыталась.

Два года назад она пыталась тоже. Хоть немного задержать жизнь, ухватиться, вернуть… не для себя. Не вышло.

Старый Маэйра сказал бы, что тогда в ее сердце было слишком много боли и ненависти, поэтому она не смогла. Но как иначе? Когда те, кого ты любишь, умирают у тебя на руках, в сердце остается лишь боль.

Воспоминания так сильно тянули сердце, что Тайра отвлеклась, забылась, ушла слишком туда, и вдруг огнем обожгло руку. Она вздрогнула, руку отдернула, не сразу поняла, что произошло.

Эйден смотрел на нее, крепко сжав зубы, часто через зубы дыша, вцепившись в подлокотники что есть силы. Его обожгло еще сильнее, и… никуда не делось, осталось в нем.

– Простите! – почти в ужасе шепнула Тайра. – Это я виновата. Я отвлеклась, и старые воспоминания… Я не хотела… я…

Она разбудила проклятие еще больше своими воспоминаниями.

И даже видела сейчас, как там, где только что лежала ее ладонь, сейчас расползается розовое пятно, и, наверно, так жжет…

– Простите…

– Ничего, – через силу сказал он, стараясь дышать ровнее. – Вы не хотели. Не пугайтесь так. У меня есть таблетки еще, думаю, на какое-то время они помогут. Я справлюсь и сам.

Голос у него спокойный, а в глазах паника.

– Таблетки? – спросила Тайра, и от понимания стало совсем нехорошо. – С мертвым корнем?

Страшная вещь, убивающая сама по себе. Очень дорого, но эффективно, полностью забивает возможность чувствовать боль, при этом не туманя разум. На несколько дней. Потом наступает паралич, потом смерть. Мягкий и легкий уход для безнадежно больных. Если это…

– Да, – сказал Эйден. – Это даст мне время.