Патруль: последнее дело Мышки и Сокола - Милана Шторм Страница 16

Ножичек материализовался, и он действительно был маленьким. Теперь ей нужно как-то его повернуть и попытаться перерезать веревку. Постанывая от напряжения, она аккуратно начала двигать связанными пальцами, переворачивая нож.

Пальцы вспотели и нож полетел прямо на ее лицо лезвием вниз, полоснул щеку и исчез.

– Проклятье! – выругалась Мышка.

Хорошо еще, что не в глаз попал! Тогда она точно стала бы для Сокола лучшей напарницей! Оба со шрамами и слепые… только Сокол не слепой.

Вторая попытка оказалась еще «удачнее», нож выскользнул из пальцев сразу же, а его лезвие резануло по шее. Такими темпами она облегчит жизнь только своим палачам, порезав себя на ремни самостоятельно!

… третий раз нож воткнулся в щеку, вызвав маленький кровавый фонтанчик…

«У нее красная кровь, а это значит, что это будет даже красиво…»

Да уж, шзарцы оценят…

Ну что ж, раз уж она и так истекает кровью, стоит попробовать материализовать в руке лезвие. Без рукояти. Скорее всего, она изрежет ладонь до мяса, но выбора у нее все равно нет.

И лезвие нужно пошире, чтобы точно перерезать эту проклятую веревку!

Эта идея оказалась удачной. Широкое двусторонее острое лезвие ранило ладонь, заставляя стекать по руке красные ручейки, но Мышка чувствовала удовлетворение. Потому что между большим и указательным пальцем веревка начала слабнуть. Сжать еще чуть-чуть… пусть кровь течет, она потом подумает о боли, сейчас ей нужно сделать все, чтобы выжить!

Даже если она при этом проткнет руку насквозь, все равно… иначе ее порежут на ремни… еще чуть-чуть… капельку… только бы эта штука не выскользнула!

От боли она зажмурилась и теперь действовала на ощупь, концентрируясь только на одном: лезвие, пронзающее ее ладонь одновременно освобождает ее пальцы.

– Мышка…

Теплые пальцы провели по ее щеке, а потом она почувствовала, что свободна.

– Сокол! – не веря в происходящее, она открыла глаза и сквозь пелену боли увидела… какого-то шзарца. Шзарца с белой гривой и слепыми глазами.

– Это я… – кажется, напарник испугался, что она его не узнает, но не узнать его было невозможно! Это был именно Сокол. Тот, на кого она всегда могла положиться. Тот, чей скрипучий голос она узнает из тысячи.

Мышка ничего не ответила. Просто быстро обняла его, краем сознания отметив, что пачкает его белоснежную хламиду.

– Ты откуда… как ты выбрался? Они же… ты лежал без дыхания, я видела! – она с ужасом обнаружила, что снова плачет. Теперь от облегчения.

– Тихо-тихо, все хорошо, – прошептал напарник, обняв ее в ответ. – Я три месяца уже жду… и все равно опоздал… ты зачем себя порезала, дурочка?

Мышка всхлипнула. А потом осознала, что именно он только что сказал.

– Три месяца?.. Что значит: три месяца?

Мысль о том, что она все это время провалялась без сознания, заставила похолодеть. Да у нее бы пролежни по всему телу уже были! Отстранившись от напарника, Мышка оглядела себя и только сейчас поняла, что она до сих пор облачена в ничего не скрывающую полупрозрачную ткань.

Наскоро сотворив на себе некое подобие плаща, Мышка посмотрела на напарника.

– О чем ты говоришь? И где тот извращенец, который хотел меня того…

– Он отдыхает… – ничего не выражающим голосом ответил Сокол. – А три месяца… в общем, «эти» опять сбежали в другой мир. Здесь их больше нет.

– Что?

Напарник встал и помог подняться Мышке. Легонько провел по ее все еще кровоточащей щеке.

– Надо тебя вылечить… ты истекаешь кровью.

– Подожди! – она вцепилась в его плечи. – Объясни, что происходит.

Сокол виновато посмотрел на нее. А потом объяснил.

– Если бы эта дура не бросилась на меня… но я сам тогда только очнулся… – оправдывающийся напарник выглядел забавно: скрипучий голос, грим, делающий из него шзарца, шрамы и сверкающие бельма глаз сводили все его старания на нет. Он все равно выглядел страшно.

– То есть, мы опять провалились… и я валялась без сознания три месяца?

Сокол поморщился.

– Нет. Три месяца здесь жил только я.

Мышка сощурилась.

– О чем ты? – спросила она.

– Мышка… тебе нужна помощь, ты истекаешь кровью…

– Объясни про три месяца! – стальным голосом отрезала Мышка.

Напарник вздохнул.

– «Эти» исчезли из этого мира, и я смог открыть портал в Паутину. А потом вернуться сюда. Раньше на три месяца.

– Подожди… – Мышка тряхнула головой, пытаясь все осознать. – Тогда почему ты их не извлек? Ты же мог это сделать, Сокол!

– Мог, – не стал спорить напарник. – Но это стоило бы тебе жизни. Если бы я извлек их, то парень не спас бы меня. И я не отправился бы в прошлое. И не смог бы прийти сюда сейчас. И ты бы истекла кровью…

– И если бы тебя не спасли, погиб бы и ты, так? – безнадежно спросила Мышка.

Сокол моргнул.

– Да… – странным голосом ответил он. – Получается так.

Она вновь обняла напарника, прижалась здоровой щекой к его груди, слушая, как бьется его сердце и думала о том, что судьба иногда бывает откровенно злой.

– Я уже все подчистил, – глухо сказал Сокол. – Нам пора домой.

– Домой? – безучастно спросила Мышка. – У нас с тобой нет дома… а еще мы провалились. Глупо провалились через несколько часов…

Сокол ласково провел по ее волосам.

– Первый оставил нас без камуфляжа, – напомнил он. – И не предупредил об этом. Мы были не готовы. Пойдем. Этот мир избавлен от чужаков, и ему больше не грозит гибель. А нам пора.

Он отстранился и взмахнул рукой, вызывая портал, а Мышка подумала о том, что больше никогда не хочет попадать в мир Шзар.

Пусть он со своими звериными порядками живет как-нибудь без нее…