Когда завтра настанет вновь - Евгения Сафонова Страница 16

– Вы первая, кого я встретил в Харлере. Вы вызвали у меня… доверие. По многим причинам. А мне нужен проводник. Тот, кто ознакомит меня с вашим диковинным миром. Будьте рядом во время моих прогулок по городу, пока я не вернусь домой… не волнуйтесь, я едва ли задержусь здесь дольше чем на десяток дней. Рассказывайте о том, чего я не знаю сам. Показывайте те места, что вы сами считаете удивительными. Обеспечьте пищей и питьём. Вот всё, чего я прошу.

– Всё? – Она хмурится, и густые чёрные брови галочкой съезжаются на переносице. – Где ты будешь жить?

– Точно не в… как это у вас называется… отелях? Да, кажется, так. – Сид улыбается, распознав её капитуляцию ещё прежде, чем она признаётся в этом себе. – Не беспокойтесь, Вэрани. Таким, как мы, нетрудно найти пристанище от непогоды. – Он подходит ближе, неся с собой запах дождя, листвы и горного ветра; при каждом шаге ковёр приминается так, словно под босой ногой мох, но стоит гостю из Дивной Страны сделать следующий, как иллюзия развеивается. – Каждый день я буду ждать вас на том месте, где мы встретились впервые. Каждый день я хотел бы видеть по одному чуду людского мира, что не найдёшь на Эмайне. Условие, впрочем, необязательно к выполнению, а камни в любом случае уже ваши. Хотя бы в качестве платы за моё бесцеремонное вторжение в ваш дом. Но если вы всё же смилостивитесь над бедным странником и готовы пожертвовать ему несколько дней вашей жизни…

Девушка смотрит на протянутую ей узкую ладонь.

После долгих, очень долгих раздумий вкладывает в его руку свою.

– Вэрани, – произносит она, отдёрнув пальцы, едва ощутив скрепившее сделку рукопожатие. – Это по-вашему значит «певчая птичка», кажется?

– Верно.

– Не пробовал спросить моё имя вместо того, чтобы придумывать мне клички?

– Имя – не главное. Главное – суть. Думаю, я постиг вашу.

Рассеянным, неосознанным жестом она поднимает руку, чтобы коснуться своей правой ключицы; вернее, места чуть ниже ключицы, скрытого плотной тканью футболки.

– Суть мою он постиг, – бурчит девушка миг спустя, отворачиваясь. – И почему я на это подписалась, ума не приложу…

Коул не отвечает, и, когда молчание затягивается, это вынуждает её обернуться.

Сида уже нет. Лишь призрачный мох да ароматы леса и волшебства тают там, где он только что был, возвращая комнате ту обыденность, которой неизбежно пропитывалось всё в мегаполисе, где гостям из Дивной Страны не место.

Девушка хмыкает – не слишком удивлённо. Смотрит на замшу в своей руке.

– А с чего я вообще должна завтра куда-то идти? – говорит она рассеянно. – Он же сам сказал, что камни и так мои. А рукопожатие – это тебе не магический контракт, фактически я ему ничем не обязана…

Некоторое время она ждёт ответа от пустоты. Потом, убедившись, что сид действительно исчез – или просто не собирается продолжать разговор, – прячет кошель в нижний ящик стола, тщательно заваливая его тюбиками с косметикой под разноцветным взглядом Зигги Стардаста, который следит за ней со стены.

Опускается на кровать в раздумьях – уже не показных.

* * *

Следующим утром солнце роняет тонкие косые лучи на лютики, чернику и тропинку под буками, по которой снова идёт девушка, быстрыми целенаправленными шагами меряя землю, высохшую за ночь от летней жары.

На сей раз девушка не поёт, и светловолосая тень не выскальзывает из-за дерева ей навстречу. Сид просто возникает под одним из буков, когда певунья подходит достаточно близко: будто рисунок, проявляющийся на стыке лесной полутьмы и света, просеянного сквозь листву, стоит взглянуть на него под нужным углом.

– Вы всё-таки пришли.

Коул сидит на траве, прислонясь спиной к стволу, не щуря глаза на солнце, льющее бледное золото на его радужки.

– Как ты совершенно справедливо заметил, я честна и добра. А даже если б не была, после такой бессовестной лести любой захотел бы соответствовать ожиданиям. – Скинув с плеча рюкзак, она достаёт оттуда шуршащий картонный пакет. – Ты просил пищу и питьё. Понятия не имею, что вы едите, но я захватила бутерброды и сок. Захочешь пообедать, купим что-нибудь в городе на твой вкус. Я продала один камень, так что денег на карте у меня теперь хватит, чтобы накормить маленькую армию.

– То, что я ем обычно, я могу отведать и дома. – Он принимает пакет с видом, словно ему поднесли драгоценный кубок. – Благодарю.

Девушка тоже садится на траву – чуть поодаль, на небольшом, но безопасном расстоянии, скрестив ноги в джинсах. Смотрит, как сид ест ломтики магазинного хлеба для сэндвичей с арахисовой пастой, запивая их яблочным соком из стеклянной бутылки: даже это затрапезное зрелище в его исполнении выглядит так, будто он вкушает неземные яства, сидя на заповедной поляне волшебного леса, где каждую ночь колокольчиком звенит смех танцующих фей.

Впрочем, этот лес с его появлением точно стал капельку более волшебным.

– Кино или океанариум? – спрашивает она, когда пакет и бутылка возвращаются в рюкзак опустевшими.

– Мне неведомо и то, и другое. – Сид отряхивает тонкопалые руки от крошек. – На ваш выбор.

– Значит, кино. – Девушка поднимается с земли расправленной пружиной за миг до того, как он делает то же – куда более плавно, куда менее нервно. – Надеюсь, если диснеевские мультфильмы понятны детям, тебе тоже подойдут. Идём.

На сей раз они покидают лес рука об руку. И только старые буки, не раз видевшие начало подобных сказок, шепчут им вслед, напоминая, что и у самых красивых сказок может быть печальный конец, – лишь затем, чтобы их в который раз никто не услышал.

Нынешнее время

Эш остановился в городке под названием Мулен, на одной из центральных улиц, рядом со светлым кирпичным зданием, украшенным неоновой вывеской «Отель “Мельница”».

Скользнув пальцами по сенсорной панели управления, брат выключил мобиль. Магнитола, за время пути успевшая воспроизвести с флешки почти полную дискографию Поэтов и переключившаяся на Imagine Dragons, наконец умолкла. Я следила за рукой Эша: прежде чем погаснуть, цифровые часы успели показать половину четвёртого ночи.

Стало быть, мы ехали больше пяти часов. И всё это время молчали.

– Вылезай, – сухо бросил Эш, прежде чем привычно перелезть на заднее сиденье, чтобы я могла выйти через водительскую дверь. Я повиновалась с покорностью сомнамбулы: в сердце и мыслях царила звенящая пустота.

Не думать. Ни о чём. Или о чём угодно, но не о сгоревшем доме. Не о том, как я орала «разворачивайся!», перекрикивая музыку, а Эш только жал на педаль акселератора, глядя перед собой застывшими глазами, похожими на синие стекляшки, и увозил нас прочь от родного сада, полыхающего сапфировым…

…нет, вот об этом точно не нужно думать.

Чемоданы из багажника вытаскивали всё в том же молчании. Воздух был тёмным, тёплым и густым, улицы – пустыми: только фонари таращились оранжевыми глазами на невысокие каменные дома. В этом маленьком провинциальном городке с тихим зелёным центром легко было представить, будто мы и не уезжали никуда; напротив отеля как раз шелестел парк, зазывая кованой аркой входа, очень похожей на ту, что украшала центральный парк Мойлейца. Эш щёлкнул кнопкой на брелке, активируя сигнализацию, Французик отозвался умиротворённой трелью – и, громыхая колёсиками по асфальту, мы повезли багаж ко входу в гостиницу.