Амулет дракона - Торстен Деви Страница 16

Семь раз взошло солнце, прежде чем на горизонте появился Фъеллхавен. Маленький портовый городок на датском побережье был одним из торговых центров, откуда корабли отправлялись с товарами в Исландию. Короли Дании настолько ценили связь между двумя королевствами, что позволили исландцам управлять этим городом вместе с ними. Там даже был исландский наместник, Ленарт. С ним-то и хотел поговорить Зигфинн.

Принц трижды в своей жизни посещал Фъеллхавен и сейчас надеялся увидеть знакомые здания, паруса кораблей знакомых народов и деловитую суету на рынке, находившегося прямо возле порта.

Но ничего этого не было.

Часть города была сожжена, и они увидели это еще отсюда. Копоть в пустых окнах домов свидетельствовала о пожарах, которые никто не мог или не хотел погасить. Вместо множества грузовых кораблей у причала стояли несколько военных судов, происхождение которых Зигфинну не удалось установить. Их корпуса были укреплены железными пластинами, а мрачные матросы сгружали тяжелые ящики, в которых явно лежали вовсе не подковы или подсвечники.

Принц почувствовал, как Бруния вцепилась в его руку.

— Я должна была бы радоваться, что наконец-то вижу других людей, но это не тот порт, из которого я отплыла в Исландию десять дней назад. И, судя по всему, с этими людьми лучше не заговаривать.

— Что бы ни произошло, это случилось не только у меня на родине. — Зигфинн мрачно кивнул.

— Что будем делать?

— Причаливать, что же еще?

Какое-то время он раздумывал, стоит ли заводить разговор с матросами на военных кораблях, чтобы расспросить их о странном положении вещей, но, заметив их недоверчивые взгляды, юноша отказался от этой идеи. Он вновь рассердился на себя за то, что у него нет никакого оружия, кроме кинжала. По крайней мере, у Брунии был ее узкий меч.

Поставив суденышко с флагом Исландии в порту, они направились к портовому кварталу, казавшемуся запущенным, но хотя бы не пострадавшему от пламени пожаров. И все же смерть правила и здесь — на обочине дороги валялся труп быка, и искалеченные собачонки яростно рвали его плоть. Повсюду валялись кости, и Зигфинн заметил, что некоторые из них принадлежали вовсе не животным.

День близился к вечеру. Из двух десятков таверн, которые помнил принц, осталась лишь одна, и на деревянной вывеске над входом кто-то вместо головы лошади нарисовал черного вепря, с клыков которого капала кровь.

Подойдя к двери, Зигфинн остановился.

— Может, мне стоит войти туда одному? Во всяком случае так будет безопаснее.

Бруния посмотрела на него с удивлением. В отличие от Зигфинна при дворе своего отца она тренировалась не только для того, чтобы отогнать скуку. Ее клинок был быстрым и надежным, и даже без оружия она могла легко сразиться с мужчиной, превосходившим ее как в росте, так и в весе. По крайней мере, во время тренировок.

— Будет надежнее, если мы разделимся?

Зигфинн понял, что его попытки защитить Брунию в этой ситуации неуместны, и они вместе вошли в таверну.

Здесь было много воинов и моряков из разных стран. У них были крупные тела, широкие черепа и темные глаза. Испещренные шрамами руки и лица, а также залатанные доспехи и шлемы свидетельствовали о бесцельных и слишком часто проигрываемых битвах. Мутное пиво плескалось в больших кружках, время от времени переправляясь в жадные глотки. Разговоры почему-то велись шепотом. Мрачноватое местечко, как и многие другие, но все же чем-то оно отличалось. Здесь не орали, не дрались, широкие спины солдат сутулились, как будто люди боялись выпрямиться. Их глаза блестели, и они все время оглядывались, словно пытались обнаружить невидимых стражей. На большом вертеле над камином жарилась не свинья и не бык, а множество мелких животных, среди которых Зигфинн заметил крыс и собак.

Сперва принц подумал, что никто не обратил на них внимания, но потом понял, что это не так. Присутствующие изо всех сил старались игнорировать новоприбывших. Их заметили, но делали вид, что не замечают.

— Не очень-то веселое место, — пробормотала Бруния. — Не таверна, а какая-то тюрьма.

Они уселись за стол в углу, и вскоре к ним подошла служанка. Она тоже отчаянно старалась делать вид, будто все в порядке.

— Чего желают благородные путники?

— Пива, — заявила Бруния, прежде чем Зигфинн успел что-то сказать. — И хлеба. А еще мяса, если с вашего вертела что-то можно есть.

Достав монету из кошелька, Зигфинн бросил ее на стол. Он был рад, что деньги, которые он носил при себе, не растворились вместе с окружающим миром.

Взяв серебряную монету, служанка неуверенно покрутила ее в руках.

— Минуточку. — Она скрылась в кухне, и Зигфинн увидел, как она перешептывается с трактирщиком.

— А вдруг мы только что совершили ошибку, — сказал он Брунии. — Может, нам стоит уйти отсюда?

Принцесса покачала головой.

— Нам нужны ответы, Зигфинн. Так или иначе.

К их столу подошел толстый мужчина с грубыми руками.

— Меня зовут Гельбарт, я трактирщик. — Он протянул им монету. — Мне эти деньги не знакомы.

Зигфинн горько рассмеялся.

— Да половина Фъеллхавена живет, пользуясь деньгами Исландии, добрый человек. С каких это пор чеканкой короля Кристера нельзя заплатить за пиво и мясо?

В таверне стало заметно тише.

Нагнувшись вперед, трактирщик горячо прошептал:

— Не говорите об Исландии, господин. Пусть не ради вас, но хотя бы ради меня! — Этот громила трясся от страха, что было очевидно.

Зигфинн ухватился за это.

— Тогда ты говори! — воскликнул юноша. — Мы хотим знать, что произошло!

Оглянувшись, трактирщик уселся.

— Я не знаю, откуда вы родом и о чем говорите, — его голос звучал настойчиво, и в нем слышалась мольба, — но никто не ездит в Исландию, потому что не надеется оттуда вернуться. А если ему это и удастся, то черные ордынцы уже ждут его с обнаженными клинками. Такие разговоры могут стоить головы.

— Черные ордынцы? — опешив, прошептал Зигфинн.

Гельбарт вспотел.

— Пускай вас не обманывает то, что вы так далеко от города. Лапы Хургана дотянутся и сюда.

У Зигфинна сложилось впечатление, что трактирщик описывает какую-то чужую страну, чужое время, а вовсе не тот мир, в котором он вырос.

Дверь толкнули, и трактирщик завопил, как прачка, которую напугал волк, прибежавший к реке. При этом в таверну вошел всего лишь маленький человечек, побитый жизнью нищий, ростом не выше столешницы. На нем была разноцветная шапочка, а в руке колотушка, внутри которой что-то приятно шуршало. Карлик тут же начал хриплым голосом что-то напевать без слов и явно без чувства ритма. Свободную руку он протягивал к гостям в надежде, что ему подадут милостыню или еду.