Цвет ярости - алый - Александр Романовский Страница 16

Нож быстро с кем-то переговорил, отвечая коротко и однозначно, а затем назвал улицу и номер здания, возле которого они застряли. Ответ, как он сказал, был весьма обнадеживающим: “Ждите”.

Потянулись минуты ожидания. Таран переминался с ноги на ногу, сжимая и разжимая кулаки. “Адъютанты” втянули головы в плечи, изо всех сил стараясь быть как можно незаметнее. Гнев шефа им был хорошо известен, да еще туго перемотанные ребра отдавали при каждом вдохе резкой болью, опять же напоминая о хозяйском гневе. А теперь на тебе, даже в Запретном городе они ухитрились отличиться.

Но, как бы там ни было, контрагент сработал оперативно.

Сперва Хэнк не понял, в чем дело, когда на противоположном перекрестке промелькнули два красных огонька. Это, похоже, были крошечные диоды, но на темной улице они казались ослепительными прожекторами. Расстояние меж ними не сокращалось и не удлинялось, равняясь приблизительно человеческой переносице. Огоньки остановились на перекрестке и принялись качаться из одной стороны в другую, причем под такими углами, какие человеческой шее были не под силу… А впрочем, – подумал Таран, пожимая плечами, – кто их тут знает.

Огоньки явно подавали гостям из Клоповника знаки. Вот только те ли это были огни, что нужно, и им ли они предназначались? Хэнк был человеком суеверным и слыхал истории о странных огоньках, заводивших путников прямо в трясину. Запретный город, по мнению Тарана, был тем же болотом.

“Адъютанты” прояснить ситуацию не смогли, а только бестолково пожали плечами, что, в сущности, от них и ожидалось. Контрагент даже не потрудился сообщить, что именно предпримет. И все же делать опять-таки нечего. Перезванивать Хэнк считал ниже своего достоинства. Он вздохнул и двинулся в сторону огоньков.

Те незамедлительно устремились в противоположном направлении. Скорость их перемещения совпадала с темпом ходьбы визитеров, и как те ни пытались нагнать своего провожатого, кровавые огоньки неизменно оставались на одной и той же дистанции. Порой они исчезали из виду, но, поворачивая за угол, Хэнк с “адъютантами” всякий раз обнаруживали их зависшими над асфальтом и качающимися из стороны в сторону в нетерпеливом ожидании. Подобная последовательность, как ни крути, наводила на мысль о чем-то не вполне человеческом. Вместе с тем, простой фауной здесь тоже не пахло. Дистанция от асфальта была чересчур велика, чтобы наивно предполагать, будто эти диоды прикреплены к ошейнику какого-то животного… Если, естественно, это не жираф.

А впрочем, на детали Хэнку было плевать, – главное, чтобы эти огни, кем (или, что более вероятно, чем) бы они ни оказались, вывели их к месту назначения. Святой Эльм ли ведал этими огоньками или же это были простые светлячки, Тарану скоро стало безразлично. Он хотел как можно скорее покончить с этим делом и отчалить домой.

Как бы там ни было, на пути к финальному пункту визитерам из Клоповника пришлось сделать еще одну остановку. Это случилось аккурат в тот момент, когда красные огоньки взяли и исчезли – ни с того ни с сего. Просто погасли, провалились сквозь землю, растворились в ночном мраке. Только что были – и пропали, хотя задание свое, если таковое у них было, вроде бы не выполнили. Улица была совершенно пуста. Таран с “адъютантами”, разинув рты, еще пару мгновений шли по инерции, прежде чем из ближайшей подворотни прозвучал тихий кашель. Этот звук ударил по ушам подобно ружейному выстрелу.

Кашель был короткий, аккуратный и деликатный, без горловой хрипоты, харканья или еще чего-то столь же неприятного. Так может кашлянуть диск-жокей на радио (естественно, после многолетних репетиций). Чтобы кто-то издавал вот такой безупречно чистый звук, просто прочищая горло, об этом даже думать смешно, если, конечно, речь не идет о какой-нибудь светской львице с самого верхнего яруса Улья. Так покашливают, чтобы привлечь чье-то внимание, когда обычное “Эй!” звучало бы неуместно, как heavy metal на президентском саммите. И цель была достигнута. Хэнк на мгновение застыл на месте как вкопанный.

На поверку подворотня оказалась вовсе не безлюдной. Там, словно кусок первородного мрака, стоял автомобиль – микроавтобус, черный и обтекаемый, с непроглядно тонированными стеклами. Номерные знаки отсутствовали, однако это беспокоило Хэнка в последнюю очередь. Куда больше внимания привлекала неподвижная фигура: она-то и послужила, похоже, источником того странного кашля.

Таран, прищурившись, окинул взглядом незнакомца.

Тот был высок, выше Хэнка на шесть-семь сантиметров. Бледное, практически белое лицо украшали темные очки без дужек, причем Таран так и не смог, как ни старался (списав это в конце концов на ночную тьму), разглядеть места, где стекла не касались кожи. Миниатюрный нос, за которым следовал рот с едва-едва намеченными губами. На белой коже отсутствовали как дефекты, так и щетина (в такое-то время?!

Какой уважающий себя мужчина станет утруждаться бритьем на ночь глядя?).

В общем и целом эта физиономия оставляла неоднозначное впечатление. Казалось, ее обладатель бывал на свежем воздухе лишь в случае невероятной нужды, да и то в такое время, когда к нему не смог бы прикоснуться ни один завалящий ультрафиолетовый луч…

Тарана передернуло.

Что до одежды, то незнакомец выглядел вполне пристойно. Его костюм, черный или темно-синий, наводил на мысль о дорогих бутиках с зеркальными витринами. Черный галстук болтался поверх черной сорочки. Ноги были обуты в элегантные туфли с длинными носами. Чувствовалось, что во всем перечисленном странному господину удобно и покойно, чему не мешало даже такое обстоятельство, как его фигура. А она была несколько непривычна для глаз хозяина Подворья, привыкшего к литым мышцам и необъятным плечам, – худая, с впалой грудью, тонкими ножками и еще более тонкими ручками. Хэнку подумалось, что он смог бы переломить это тельце единственным небрежным ударом или походя задев плечом.

Но все же было нечто в облике незнакомца, что заставляло воздержаться от преждевременных выводов. Нечто говорившее о том, что грубая материя и заключенная в ней энергия властны над этим субъектом лишь до определенного предела… Что ему подвластно что-то иное, с лихвой компенсировавшее ущербность и недостатки бренного тела. Сходным образом держат себя миллионеры, переступившие за грань Добра и Зла, регламентированных общественной моралью…

Только Таран сомневался, что незнакомцу подвластны миллионы – в противном случае он не стоял бы в этой грязной подворотне. И все же догадка бывшего гладиатора, судя по всему, была недалека от истины. Например, он даже приблизительно НЕ МОГ ОПРЕДЕЛИТЬ ВОЗРАСТ незнакомца. То ему казалось, будто он еще младше Ножа, то вдруг, когда неверный лунный свет падал под иным углом, Хэнк видел своего ровесника. Белая кожа была лишена морщин, глаза же (уж они-то обмануть не могли!) были скрыты за черными стеклами. Не приходилось, впрочем, сомневаться, что это не женщина и не ребенок. Остальное было покрыто мраком.

Незнакомец молчал.

“Адъютанты” беспокойно переминались с ноги на ногу.

Хэнк кашлянул (это получилось у него так, словно кто-то высосал остатки кока-колы со дна пластмассового стаканчика), зыркнул по сторонам, после чего решил, что тянуть дальше нечего. Жуткий субъект так и будет изображать восковое изваяние, очень, кстати, убедительно, до самого утра.