Черный ангел - Мария Гинзбург Страница 16

— Или так, — кивнул Карл.

Вся компания покинула замок. Лот замедлил шаги у своей машины, что стояла на большой асфальтированной площадке перед мостом. Но Шмеллинг совершенно очевидно собирался дойти до развалин пешком. Это было не так далеко — километра полтора. Но Лот, например, давно уже не гулял пешком без телохранителей. Карл же, как оказалось, был более беспечен или же более смел. Лот осознал, что если будет настаивать на том, чтобы проехать эти злополучные полтора километра на машине, то будет выглядеть нелепо и к тому же трусовато. Он промолчал и последовал за другом, женой и дочкой, чувствуя всей спиной прицел снайпера. Белая рубашка Карла была прекрасной мишенью, да и летняя синяя ветровка Лота — то же. Лоту хотелось сказать Карлу, что эта бравада может очень дорого обойтись им всем. Тачстоун решил подойти к этой щекотливой теме издалека. Когда вся компания спустилась с насыпи и углубилась в лес, он спросил Карла:

— Говорят, кто-то убил одного из твоих людей?

— Этот «кто-то» был я, — улыбнулся Карл.

— За что, ты конечно не расскажешь? — пробормотал озадаченный Лот.

— Этот парень взял мзду за провоз запрещенного груза и не поделился со мной, — ответил Шмеллинг.

Тачстоун засопел.

— И что за груз? — осведомился он.

— Ерунда, — ответил Карл. — Два ведра наноботов и ящик с электроникой, чтобы их запрограммировать.

— Но это же… — пробормотал Лот. — Этого же хватит на «зиккурат»!

Так называлась одна из разновидностей «лестниц в небо».

— Ну, «зиккурат» не «зиккурат», но на «пружину в коробке» точно хватило бы, — согласился Карл.

— И ты пропустил этот груз? — спросил Лот осторожно.

— Я не так глуп, как выгляжу, — ответил Карл меланхолично. Лот смутился. — Наноботы я оставил им, а контактный ящик забрал.

Лот перевел дух. Теоретически можно было подобрать электромагнитный ключ для общения с наноботами путем проб и ошибок. Но на практике не было известно ни одного такого случая.

За разговором они незаметно миновали заливной луг и добрались до руин церкви, некогда сложенной из красного кирпича. Она называлась церковью Благовещенья на Городище. Храм был создан в 1103 году, перестроен в середине четырнадцатого века, стойко перенес шведскую оккупацию, но не выдержал немецкой во время второй мировой войны. Он был разбит артиллерийским огнем и после этого уже не был восстановлен. Коммунисты равнодушно относились к религиозным памятникам, а никакого хозяйственного назначения постройка не имела.

Больше всего руины походили на тот символ, которым в астрологии обозначается знак «Скорпион» — буква «m», где правый элемент чуть выше левого, и в дополнение имеется длинная завитушка хвостика. В качестве левого элемента в данном случае выступала апсида, к которой примыкал северо-восточный угол церкви со столбами и арками. В качестве высокого элемента можно было воспринять круглую башенку, в которой Карл подозревал остатки колокольни. Остальные стены церкви сохранились на высоту, чуть превышавшую человеческий рост. В одной из них находилась полукруглая ниша.

Перед развалинами имелись две ямы, разделенные кирпичной перегородкой. Пол в церкви был деревянным. Когда перекрытия сгнили, попасть внутрь развалин стало возможно лишь по остаткам каменной перегородки, которые зрительно и выполняли роль завитушки, идущей вниз.

Это было и все, что уцелело от великолепного храма, когда-то расписанного фресками в византийской манере, с папертью, колокольней и двумя приделами. На одной из стен висела изъеденная коррозией табличка. Из надписи на ней явствовало, что последние реставрационные работы (стыдливо названные «консервационными») проводились почти сто лет назад, в 1974 году. Результатом этих работ стали чудовищные железные штыри, торчавшие из стен апсиды и башенки. Упомянутый в табличке архитектор Красноречьев стянул ими распадающееся здание. За руинами, на том склоне холма, что сбегал к сонной, ленивой протоке, находилось небольшое кладбище.

Погода была действительно чудесная — солнечная, как на заказ. Даша принялась снимать развалины на фотоаппарат. Лот помогал ей выбрать ракурс и композицию. Карл и Брюн стояли в теньке, у стены с табличкой, сообщавшей о консервационных работах.

Шмеллинг решил по-джентльменски развлечь Брюн разговором.

— Помнишь, ты рассказывала про Красную Руку? — произнес Карл.

Брюн как-то шутливо упомянула, что в жутком детском фольклоре русских немаловажную роль играла Красная Рука. Она прилетала по ночам и душила детей, а днем отдыхала на ближайшем кладбище. Это место можно было вычислить по надгробию из красного камня и фамилии обладателя этого надгробия — Красноруков.

Впрочем, в фамилии были возможны вариации.

Брюн кивнула.

— Мне кажется, этот архитектор Красноречьев вполне укладывается в ваш канон, — заметил Карл, указывая на табличку.

Брюн слабо улыбнулась:

— Тогда эта развалина является вместилищем для Красной Руки гигантских размеров.

— Мы пойдем на кладбище, — сказала Даша.

— Сходите, — согласилась Брюн. — Заодно заглянете на могилу дедушки.

Супруги обменялись незаметными взглядами. Лот понял, что жена не хочет сейчас посещать могилу своих родственников. Брюн вообще вспоминала своих родителей и братьев с сестрами очень редко. Лот обнял Дашу за плечи и повел вниз по холму.

Карл и Брюн остались в раскаленных солнцем развалинах одни.

— Тебе понравилась книга, которую тебе подарил Ирвинг? — спросила Брюн.

Она понимала, что Карл старается не скомпрометировать ее, но это было невыносимо мучительно. Разговаривать о всяких светских пустяках, словно этот мужчина не расхаживал по ее спальне голым, словно они никогда не сплетались ногами и не шептали друг другу всяких глупостей в темноте. Но Карл держался так, как будто ничего такого между ними действительно не было. Брюн ничего не оставалось, как поддержать его манеру.

— О да, — кивнул Карл. — Она тоже про вампиров, как и твоя любимая.

Шмеллинг сказал это так же спокойно и просто, как про Красную Руку минуту назад. Но у Брюн сладко дрогнуло в груди. Чувство сообщничества, мимолетное и острое, на миг пронзило Брюн, и она была благодарна за это Карлу.

Брюн улыбнулась ему. Карл невозмутимо подмигнул ей в ответ.

В первый же день после отъезда Лота в приемный ящик в замке Быка гулко шлепнулся кроник. Карл решил, что это очередное послание от Полины — его давней и настойчивой любовницы. Шмеллинг поморщился, но взял коробок в руки.

«Коробками Кроника» назывались небольшие устройства в форме спичечного коробка, созданные для передачи личных посланий. Новый вид переписки был назван по фамилии русского изобретателя, создавшего технологию. Прочная коробочка казалась сделанной из пластика. Но стоило ее потрогать, и это ощущение пропадало бесследно. Кроники были псевдоживыми, квазибиологическими примитивными существами. Они питались энергией солнечного света подобно растениям. Рассчитаны кроники были на выполнение только одной функции — воспроизведение объемного звукового послания. Это необычное письмо мог увидеть только тот, чья ДНК была записана в памяти коробка. Образец считывался при прикосновении большого пальца адресата и только в том случае, если человек действительно хотел прочесть послание. Таким образом решилась проблема конфиденциальности переписки. По сравнению со старой доброй электронной почтой, которую мог взломать любой мало-мальски настойчивый хакер, это был просто прорыв. Никто, кроме адресата, не мог прочесть послание. Заставить открыть письмо силой было фактически невозможно. Также незаметно была решена проблема массовой неграмотности. И это явилось самым большим плюсом нововведения. Большая часть людей во всем мире уже не справлялась с премудростями грамматики родных языков. В течение последних войн основная масса населения не получала вообще никакого образования. Поскольку вырастить искусственную биомассу, обладавшую зачатками интеллекта, стало дешевле бумаги, коробки прикончили переписку от руки во всех более-менее развитых странах. Во всех крупных городах Конфедерации появилась пневматическая почта. Коробкам задавался адрес. По трубам инженерных коммуникаций, которых хватало в каждом городе, кроники достигали любого дома и квартиры. Существовали различные модификации коробков Кроника, на любой вкус. От дешевых одноразовых, распадавшихся сразу после использования, до мощных многоразовых, для записи двенадцати посланий и более, для просмотра их всей семьей.