Волчьими тропами - Купава Огинская Страница 16

— Нас боятся, но с нами мирятся, — слово взял Берн, — потому что без оборотней они не выживут. Нас заперли на северных землях, рядом с проходом, магов держат на юге в цитадели.

— Дурдом какой-то.

— Пока в наши дела не лезут, мы будем придерживаться договора, — пожал плечами Свер.

— А если полезут?

— Валис жестокий и жадный, но далеко не глупый. Он понимает, что мы можем просто пропустить выходцев на его земли. Нас охраняют обереги и кровь предков, Аларское княжество, как и все остальные княжества, уже давно забыли, как нужно защищаться от врагов из другого мира.

Чем больше я узнавала об этом месте, тем грустнее мне становилось. В таких условиях категорически не хотелось геройствовать, открывать в себе суперсилы и спасать мир. В таких условиях хотелось тихонько упаковать чемоданы и свалить домой.

Вот только не было у меня чемоданов, да и поезда до моего мира не ездили. И самолеты не летали. И даже на попутке за бешеные деньги меня некому было подбросить.

Сначала меня очень забавлял тот факт, что земли от непроходимых Тарийских гор и до красного моря были поделены на княжества. Семь княжеств, в список которых входили и земли оборотней, на огромной территории, разделенной на восемь частей. Восьмой, самый маленький участок принадлежал магам.

А потом я узнала, что два княжества держали выходы к морю, еще два добывали металлы и драгоценные камни в Тарийских горах, одно, самое неудачливое княжество соседствовало со степями и каждый год подвергалось набегам степняков и еще два, включая Инарское княжество оборотней, располагались в лесистой местности. Маги же жили где-то посередине, в вечном напряжении, ожидая атаки с любой стороны, в любое мгновение.

Все это выглядело взрывоопасно еще до того, как я узнала, что оборотней и магов тут недолюбливают.

Маги не напрасно опасаются нападений, а оборотни получили такие хорошие земли лишь потому что те были отравлены выходцами.

Пессимизм мой и грустные размышления о бренности жизни пришлось перенести с кухни в свою комнату, чтобы никто не мешал мне страдать.

Но долго думать о недолговечности и хрупкости бытия у меня не получилось. На кровати, под подушкой, лежала книга, преступно вынесенная из их небольшой библиотеки. Какой-то приключенческий роман, при помощи которого я аккуратно знакомилась с литературой этого мира.

Успела прочитать чуть больше половины и не сразу заметила, как за окном воцарился вечер, на первом этаже стало значительно оживленнее, громче и веселее, а ко мне на подоконник забрался незваный гость.

Это был кот. Самый настоящий кот. Принюхавшись, он безошибочно нашёл меня своими наглыми, желтыми глазами. Глаза эти мне кого-то очень напоминали, и не было ничего удивительного в том, что кота я невзлюбила сразу.

Но даже так я оказалась очень сострадательной. Аккуратно закрыв книгу и медленно сев, стараясь не спугнуть, я негромко его предупредила:

— Беги отсюда, кот. Тебе сюда вообще нельзя.

Круглое мурло моргнуло на меня своими гляделками и, утратив всякий интерес, уделило все своё внимание столу, на котором лежал вчерашний бутерброд. Хлеб уже давно зачерствел, но колбаска, щедрым куском лежавшая сверху, была все ещё очень съедобной. И, судя по воодушевленной морде кота, очень аппетитной.

Огромная туша, в которой было килограмм восемь, с грохотом спрыгнула на пол и гордо отправилась к столу.

Смотрела я на это дело молча. Слов просто не было.

У меня тут кот. Хороший такой, упитанный и наверное даже вкусный. А внизу сидит целая стая хищников. И большая половина из них — волки. То есть, те же собаки, только больше и страшнее.

А у меня кот. И кот этот, не чувствуя угрозы, преспокойно жрет мой бутерброд.

Вот именно тогда, шалея от кошачьей наглости, я впервые осознала всю правоту Ашши, ругавшей меня за то, что я таскала еду в комнату.

Доев колбасу, кот ответственно обнюхал хлеб и с брезгливой миной, невозмутимо глядя прямо на меня, скинул его на пол.

— Ну ты наглый, — с восхищением протянула я, против воли умиляясь объемностью, пушистостью и надменным самодовольством этой туши.

Коты в деревне, конечно, водились, так же, как и собаки, и даже домашний скот. Приученные с рождения к запаху хищного зверя, они равнодушно относились к оборотням, составлявшим почти восемьдесят процентов населения всей деревни. Еще около пяти процентов были существа наподобие Ашши, а все остальные являлись обычными людьми.

Если верить Берну, на территории оборотней люди совершенно спокойно соседствовали с нелюдьми, в число которых затесалась даже парочка магов, каким-то чудом сумевших добраться от своих земель до оборотней. Зато во всех других княжествах жили только люди.

Котяра хрипло мяукнул, требовательно глядя на меня. Пораженная до глубины души, я не могла понять только одного — откуда взялась такая наглая отъевшаяся харя. Все коты, которых мне доводилось видеть в этом мире, были быстрыми, внимательными и поджарыми. А этот… этот был толстым, наглым и напрочь лишенным чувства самосохранения.

И он требовал у меня еды.

Я поднялась, благоразумно спрятав книгу под подушку, сделала всего два шага к столу, собираясь поднять хлеб и хотя бы скормить его птицам, но была награждена злобным шипением и застыла на месте.

Убедившись, что я больше не пытаюсь приблизиться, кот снова мякнул.

— Сдам тебя Сверу, — не очень убедительно пригрозила я.

Кот не убоялся и снова потребовал еды, хотя, в его хриплом исполнении, скорее жратвы.

Особого выбора у меня не было: либо действительно сдать его Сверу, либо прокрасться на кухню, как-то миновав помещение, полное оборотней и добыть еды.

Жалость и бессмысленная любовь к животным решили все сами, путь мой лежал на кухню.

Но дойти — прокравшись зачем-то на цыпочках — я успела только до порога, потому что в коридоре, припав к полу и вынюхивая что-то в щель под дверью, лежала весьма подозрительная девица.

Когда она, вздрогнув, пружинисто поднялась, я признала в ней ту самую быструю особу, поймавшую и основательно обнюхавшую меня на крыльце.

— Вечер добрый, — подавив невольный порыв захлопнуть дверь и для надежности подпереть ее столом — и пусть кот хоть обшипится — я постаралась быть дружелюбной и, по возможности, вежливой.

Девушка молчала, напряженно глядя на меня исподлобья. Будто бы это я сейчас лежала на полу под дверью ее комнаты, что-то вынюхивая.

— Что-то не так? — я все еще была исключительно дружелюбной, но уже готовой к неприятностям.

— Я…

Грохот за спиной ознаменовал величественный спуск их мохнатого котейшиства со стола на пол, и девушка, только собиравшаяся что-то сказать, замолчала. Вытянув шею, она попыталась заглянуть в комнату, чтобы увидеть источник шума, я зажмурилась.