Карантин - Сергей Малицкий Страница 16

Павел проснулся рано, но солнце уже светило в щели летней кухни, лицо обдувал легкий ветерок, который, скорее всего, унес и комаров, что перестали гудеть за растянутой над диванчиком марлей. Пахло розами и мокрой травой, – наверное, ночью прошел дождь. Павел приподнял голову – загнанная за стену малинника «импреза» сверкала застывшими каплями. В десятке метров за ней темнел сарай, в котором после тирады матюгов вчера вечером Костик все-таки откопал «москвичонка».

Машинка мумифицировалась. Резинки, обивка, провода осыпались в пыль, колеса сгнили, до кузова было страшно дотрагиваться. Свет фонарика обнажал разруху беспощаднее солнечных лучей.

– Ну? – спросил Костик, раздосадованно стирая с лица улыбку. – Можно что-нибудь сделать?

– Можно, – кивнул Павел. – Смахнуть пыль. Осторожно, не нажимая, промыть мыльной водой. Автошампунь тоже поможет. Покрыть тонким слоем вазелина. Чтобы чуть блестело. Обмазать хорошим гипсом, но с тканью. Подождать. Разрезать форму. Подготовить ее. Покрыть изнутри латексом. Пока будет схватываться, быстро купить что-нибудь небольшое и быстрое. Ту же «импрезу», хотя она великовата будет. Осторожно, очень осторожно вытащить из формы латекс. Покрасить его в цвета «москвичонка», накрыть им купленную машинку – и пожалуйста, призрак шоссе. Да, придется еще вырезать отверстия под фары и окна. И поработать скотчем.

– Издеваешься, – понял Костик.

– Нет, – вздохнул Павел. – Просто дешевле выйдет на порядок. Хочешь, дам телефончик клуба любителей автостарины, они подъедут на грузовичке и бесплатно избавят тебя от металлолома? Костя, тут не за что зацепиться. Пальцем можно железо проткнуть, да и остальное – труха. Кто ж так хранит машину? Ей нужна сухость, сквознячок.

– Да тут сквознячка сколько угодно! – воскликнул Костик.

– Ага, – согласился Павел, бросив луч фонаря на дырявую крышу. – А также дождя, снега, мусора. И куры тут жили, я чувствую. В металлолом, Костик.

– Не выйдет, – покачал головой весельчак. – Пока тесть жив – не выйдет. Понимаешь, в жизни должен быть смысл. В его жизни смысл – вот эта дача, дочь, которая родила ему внука, машина, которую он подарил зятю. Его жизнь считается удавшейся, пока вот эта данность не поколеблена. Он ведь уже намекал Витюне моему: папка не хочет на «москвичонке» кататься – ты будешь ездить.

– Где сын-то? – спросил Павел, выходя в ночной сад.

– На юге с мамкой, – расплылся в улыбке Костик. – Отдыхают. Знаешь, как я им отель нашел? Открыл в сети фото со спутника и пополз по турецкому берегу. Ну так, чтобы недалеко от аэропорта, чтобы море поближе и бассейн побольше. Потом полазил по форумам, почитал отзывы. Жена довольна. Звонила. Визжит от восторга. Да я и сам к ним поеду. Через неделю. Знаешь, вот чтобы отдохнуть как следует, конечно, нужно в Европу пилить, а вот чтобы по-идиотски оторваться, почувствовать себя толстой и ленивой свиньей, – только в Турцию. Ты что?

Когда Костик переставал улыбаться, он сразу становился похожим на вопросительный знак. Нет, не сутулился, не поднимал брови, не чесал затылок, а истаивал. Во вселенной Костика-весельчака, широкоплечего ровесника Павла, которому несколько лет назад богатый папенька в честь получения красного диплома института физкультуры подарил собственный фитнес-центр, не могло быть ничего грустного. И даже убогая дачка тестя, которого Костик исправно проведывал каждые две недели, тоже не могла быть причиной грусти. Грустно было во вселенной Павла. Костик это чувствовал и честно морщил лоб, пытаясь пробиться в непознанное и пособолезновать.

– Ничего, – бросил Павел и отвел взгляд от едва различимого в полумраке лица Костика. – Спасибо за ужин. Переночевать разрешишь? Я там диванчик видел у стола. Знаешь, хочется поспать на воздухе. Тут у вас такой воздух…

– Конечно! – с облегчением рассмеялся Костик. – Я сейчас белье принесу, там и марля есть от комаров. Тесть в июле спал на воздухе, а теперь ему уже холодновато.

– И поговорить бы надо, – добавил Павел.

– И поговорить, – побежал к домику Костик. – Чего бы не поговорить?

Павел думал, что разговаривать с Костиком было так же сложно, как соревноваться в плевках с фонтаном. Придется или прикручивать вентиль, или затыкать сопло пальцем. Но морщился напрасно. Оказалось, что Костик умеет не только говорить без остановки, растягивая улыбку от уха до уха, но и слушать. Или на него так действовала водка?

Водка была холодная и по-настоящему хорошая. Павел редко позволял себе глотнуть чего-нибудь горячительного, но едва ли не впервые удивился отсутствию отвращения. Даже подхватил графинчик и повертел его в руках, словно хотел разобрать в хрустальной прозрачности отметки производителя.

– Брось, – махнул вилкой Костик. – Обычная водка. Хорошая, конечно, но не особенная. Должен тебе сказать, секрет любого приличного продукта в элементарном правиле – не испорть. Или не навреди. Универсальное правило, кстати. Рецептуру надо соблюдать. И вот если она соблюдена, вот тогда и вступают основные факторы.

Костик дунул на свечку и ткнул вилкой в звездное небо:

– Ты видишь? Небо, Пашка. Настоящее. Звезды. Воздух. Воздух втяни. Носом. Полной грудью. Почувствуй. Слегка, самую малость, розы, а остальное – просто август. Дикий август, зрелость, спелость, влага, тепло. Тишина. Эй! Лорд!

Кусты зашуршали, и в ладони Костику ткнулся нос лабрадора.

– Собака опять же. Птицы.

Костик помолчал несколько секунд, щелкнул зажигалкой, поднес искру синего жара к свечке.

– Вот все это и дает плюс к водке. И вот она уже льется без проблем. Ты пей, пей. И закусывай. Что приехал-то?

Павел опрокинул в рот водку, бросил на тонкий кусок любимого рижского ржаного полоску бекона, поймал вилкой среди упругих чесночин черный треугольник груздя. Костик теребил загривок пса, смотрел на гостя молча.

– Томку ищу, – наконец проговорил Павел и вновь потянулся за груздем.

– Здесь ее хочешь найти? – непривычно коротко переспросил Костик.

– Нет, – мотнул головой Павел. – Поспрашивать тебя хочу кое о чем. Понимаешь, год с нею прожил, а вот взялся искать пропажу – чувствую, что ничего о ней не знаю.

– А ты уверен, что она пропала? – Костик плеснул себе в стаканчик и тут же выпил.

– Пока я не уверен ни в чем, – сказал Павел, хотел добавить про беременность Томки, но промолчал.

– Мало чем тебе помогу, – пробормотал Костик после долгой паузы. – О Томке твоей никто ничего не знает. Пришла в клуб уже после того, как ты перестал железо ворочать и ушел к своим саблистам, попрыгала пару недель. Красиво попрыгала, Людка даже жаловаться пришла – сказала, что ее подопечных комплексы давят. Одно дело, когда тренер выглядит на все сто, а совсем другое, когда рядом с тобою кто-то… на двести. Или на тысячу. Да и качки мои стали шеи ломать. Ну с качками-то проблем особых не было, как бы наоборот даже. Чем их больше, тем лучше. Короче, предложил я ей работу. Согласилась сразу, о зарплате даже не спросила. Ну… и все. Трудовой книжки у нее не было, это я оформил. Образования, насколько я понял, тоже. Я вообще не знаю, где она гуляла пять или шесть лет – сколько там после школы у нее прошло? Хотя я и аттестата ее не видел. Людка ей квартирку подыскала недорого, на курсы отвела. Ну чтобы корочки были: нельзя без сертификата. Так она через день с бумажкой пришла. Я даже звонил в эту нашу академию – как так? Мне там и сказали: чему ее учить, она сама – живое пособие по фитнесу, реклама на двух ногах. Они ее у себя даже хотели оставить, Томка и разговаривать не стала – сказала, что влюбилась в мой центр с первого взгляда. К счастью, не в меня. Вот и все… собственно. Жалко, если она исчезла. У меня в ее группу запись на год вперед шла. Поверишь, половина состава – мужики. Прыгают как миленькие за одну возможность видеть перед собой Томку. И это при том, что с них я беру двойной тариф. Ну ты понять должен, я ж основной контингент теряю на этом – не всякая согласится жиром трясти в мужской компании.