Соблазненные луной - Лорел Гамильтон Страница 15

Ясень сделал какое-то движение. Я не успела уловить какое,но оно привлекло мое внимание. Ножа он не тронул, но что-то все же сделал.

Дойл вмешался в сцену:

– Кураг, все это будет непросто даже с добровольцами. Ауж так...

Кураг повернулся к нам.

– Они слишком молоды, Дойл. Они не помнят, какими мыбыли. Если бы Падуб понял, чем мы были и чем можем стать снова, он бы к вампомчался со всех ног.

– Большая часть ваших полукровок родилась в последнюювойну?

Кураг кивнул:

– Те, что были старше, в основном мертвы.Полукровки-сидхе долго у нас не заживались, пока мы не стали делать их шлюхами.

– Мы никогда не были шлюхами! – воскликнул Падуб.

Ясень за плечом Курага едва ли не улыбался, но руку держалза спиной. Крида спряталась за троном, и я заметила блеск клинка в еемногочисленных руках – но не в тех, что были со стороны Ясеня. Вытащил ли оннож? Что бы он ни сделал, Криде это не нравилось. Мне – тоже, если честно.

– Довольно, Кураг, – сказала я. – Я никому несобираюсь навязываться. Если Падуб не хочет стать сидхе, так тому и быть.

– Ноя хочу стать сидхе, – произнес Ясеньнепринужденно, голос вполне подходил к легкой улыбке, которая, впрочем, никакне затрагивала глаз. Этот Ясень был прирожденным политиком. Улыбка стала шире,но при этом погрустнела. – Мы с братом никогда прежде не расходились вомнениях. Но я сидхе стану, и Падуб тоже.

Крида подобралась к нему почти настолько, чтобы увидеть, чтоон прятал за спиной. Ясень переместил руку вперед. Я видела, как застыла Крида.Я чувствовала, как напряглись Дойл и Рис рядом со мной. Рука Ясеня оказаласьпуста, но я поспорила бы на что угодно, что миг назад в ней что-то было.

Слегка неверным голосом я выговорила:

– Так приди и стань сидхе, Ясень. Зачем тащить за собойбрата, если он не хочет?

– Потому что я хочу, – ответил Ясень, и приятноевыражение лица вдруг сменилось высокомерием, которое можно увидеть только усидхе. О да, Ясень был одним из нас. Он жил среди гоблинов, но он был наш.

Падуб поднялся на ноги, встав так, чтобы между ним и Курагомоставалось большое деревянное кресло. К нам он стоял спиной, и лица его я невидела, зато слышала голос, пропитанный чем-то похожим на страх, а может,каким-то другим сильным чувством, которому я не могла подобрать названия.

– Брат, не поступай с нами так. Нам не нужны сияющие.Мы – гоблины, и лучше ничего не придумать.

Ясень покачал головой:

– Мы вместе прошли через все, Падуб, и дальше тожепойдем вместе. Я слышал рассказы наших сказителей. Я понял, какими мы былипрежде, и мы с тобой вернем гоблинам славу прежних дней. – Он пошел кбрату, пройдя мимо Криды, будто ее и не было. Крида рассерженно зашипела наЯсеня, ее клинок блеснул серебром, но она убрала его в ножны, тут же затерявшиесягде-то в пучках ее рук.

Ясень подошел к Падубу и положил руку ему на плечо.

– Я всегда буду держать твою сторону, даже в твоемгневе на царя, но не обрекай нас на гибель, когда мы стоим на пороге такойславы, какую гоблины не видали больше двух тысяч лет.

Из этой речи следовало, что он не позволит Курагу убитьПадуба; что царю, если он решит покончить с Падубом, следует ждать удара с двухсторон.

Падуб резко ткнул рукой в нашу сторону, взгляд его буквальносочился ненавистью.

– Они бросили нас подыхать. Как ты сможешь делить сними постель?

Ясень схватил брата за руку, пальцы вонзились в плоть такглубоко, что это было заметно даже на расстоянии. Он слегка встряхнул Падуба.

– Эти сидхе ничего нам не сделали. Ни один из них намне мать и не отец.

– Откуда ты знаешь?

– Посмотри на них, Падуб, посмотри глазами, неослепленными ненавистью! – Он и правда развернул брата к нам; на лицеПадуба запечатлелась такая смесь боли и ярости, что смотреть на него былотрудно. – Ни у кого из них нет золотых волос и кожи. Они – неблагие сидхе,они нам ничего плохого не сделали.

Казалось, Падуб готов был разрыдаться. Никогда не думала,что могу увидеть плачущего гоблина. То есть Китто я плачущим видела, но это былКитто. Я уже не воспринимала его как гоблина, он был сам по себе, такой какесть. А Падуб, как бы ни был похож на сидхе, для меня оставался гоблином.Генетически он был наполовину сидхе, но по воспитанию и образу мыслей –гоблином. И пока он не убедит меня в обратном, я буду относиться к нему как кгоблину.

– Я не верю, что этот гоблин может сиять, каксидхе, – зло и упрямо заявил Падуб.

– Заставь Китто сиять, Мерри, – сказалКураг. – Ему нужно доказательство.

– Если ты дашь гарантию, что Китто не станет добычейлюбого гоблина, кому захочется отведать плоти сидхе, я добьюсь, что он засияет.Без такой гарантии его страх пересилит все.

Китто опять вздрогнул. Он чуть повернул голову, чтобы краемглаза видеть зеркало, но льнул ко мне, как устрица к береговым камням, словнобоялся, что прилив оторвет его и унесет в море.

– Нет, – крикнул Падуб, вырываясь из сдерживающихрук брата. – Нет, если дать ему такие гарантии, то все шлюхи потребуюттого же! – Он мотнул головой, разметав в стороны светлые волосы.

– Увы, я согласен с Падубом, Мерри. Разрешишь одному, ипойдет лавина.

Я нахмурилась, задумавшись, потом спросила:

– Я его любовница. Это делает меня его покровителем?

Кураг, похоже, растерял все слова. Ясень качнул головой:

– Она не понимает, о чем речь.

Кураг посмотрел на Дойла.

– Мрак, принцесса – сидхе, конечно, но она – не ты идаже не белый рыцарь. Она не так сильна, чтобы драться с каждым гоблином,который захочет полакомиться Китто.

– Она сказала, – зыркнул на нас Падуб. – Она– его покровительница, пусть так и будет.

– Да! – мяукнула Крида. – Я хочу драться сней первой, когда она придет к нам. Китто будет мой, а если мне для этогопридется порезать ее белую плоть, так тем лучше!

Я поняла свою ошибку, но как исправить ее – не знала.

– Мы не поведем принцессу в ваш холм, если там ейпридется ночь напролет драться на дуэлях, – сказал Дойл. – Что зателохранители мы были бы, допусти мы такое?

– Падуб прав. Если я избавлю Китто от преследований, тодругие такие же пожелают того же. У нас порядки более демократические, чем усидхе, и голос моего народа для меня значит больше, чем для любого вашегомонарха. – Кураг пожал массивными плечами. – Наши порядки хороши длянас, но Мерри – не гоблин. Ночь дуэлей она не выдержит.

– Неужто сидхе такие хрупкие? – съязвил Падуб.