Светлячок - Елена Тебнёва Страница 15

И я шла. Едва переставляя ноги, с трудом урывая каждый глоток воздуха, но все же. И когда нечто давящее, чуждое и голодное исчезло, упала на колени, оперлась ладонями о землю и чуть не разревелась.

Здесь все еще не было свободной магии, но хватило и того, что больше ничто не пыталось забрать мои собственные силы. Поднявшись, я оглянулась и вздрогнула. Высокие, иссиня-черные ели стояли плотно, напоминая сомкнувших ряды воинов, ощетинившихся мечами, — даже удивительно, как я пройти сумела. Участок леса, что остался позади, казался нереальным. Там, где я стояла, чувствовалась жизнь, а всего в нескольких шагах…

Там явно кто-то был. Я не столько увидела это — слишком уж часто росли воины-ели, — сколько ощутила. Кто-то медленно, но неуклонно приближающийся к границе тьмы и обычной ночи. И он явно видел меня.

Я попятилась, чуть было не растянулась на земле, а когда восстановила равновесие, поняла, что ничего больше не чувствую. Видимо, нервы совсем расшалились.

Выдохнув, я резко развернулась и так быстро, как только могла, пошла дальше, больше не оглядываясь.

Природа по-прежнему не желала делиться силами с вымотанной и почти досуха выжатой ведьмой, что несказанно расстраивало. Сейчас бы я, не раздумывая, приняла бы эту силу, но чего нет — того нет. И я понадеялась, что, отойдя подальше от жуткого места, сумею-таки восполнить выпитые неизвестно чем или кем силы. С каждым шагом лес оживал. Непроглядную прежде тьму разбавило сияние звезд, вновь появился ветерок, зашелестели, зашептали приветливо ветви, зазвенел над ухом оголодавший комар, донеслись издалека соловьиные трели. И тихо-тихо, но вместе с тем ясно зазвучала грустная песня, от которой на миг перехватило дыхание, а на глазах выступили слезы. Еще шаг, другой… И передо мной в звездном свете замерцала зеркальная гладь лесного озера. Певуньи не было видно, лишь разносился окрест волшебный голос.

Русалка. Нечисть, чьим чарам невозможно противиться, чьи глаза глубже и опаснее любого омута, сердце — мертво и не знает жалости, а ледяные пальцы смыкаются на горле жертвы крепче любых тисков. И будь я мужчиной, моя судьба была бы решена, но для меня водяная дева опасности не представляла. Как и я для нее — интереса.

Озеро, напоминающее круглое оконце в сказочный мир, так и манило, и я позволила себе подойти ближе, коснуться кристально чистой воды, в которой отражалось бархатное небо и яркие, похожие на самоцветы звезды. Умиротворение наполнило душу до краев, выплеснулось улыбкой и тихим счастливым смехом. Усталость как рукой сняло, и захотелось сбросить надоевшее неудобное платье и, вздымая мириады брызг, нырнуть в темные глубины. Дотянуться до дна, увидеть певунью, поделиться с ней подаренной ее песней радостью… остаться там, чтобы тоже однажды научиться дарить счастье другим.

Я зачарованно потянулась к воде, неотрывно глядя на собственное отражение. Оно сияло. Или же это я? Говорят, от счастья люди светятся. Совсем как светлячки…

— Назад, ненормальная!

Резкий окрик словно кнутом обжег, заставив очнуться, но взметнувшаяся из воды рука, вцепившись в мое запястье, не позволила отшатнуться. Дернула с нечеловеческой силой, и я успела заметить, что отражение вовсе не мое… и вовсе даже не отражение! Магия взбурлила в крови, кончики пальцев налились жаром… а потом я, увлекаемая когтистой рукой, все-таки погрузилась в воду.

Синее небо. Синяя вода.

И легкие горят от нехватки воздуха.

Нечисть сильна, но разъяренная, пусть даже и юная ведьма — сильнее.

Синее небо. Синие глаза.

Вдох. Выдох.

Светлячок…

И все растворяется в кромешной тьме. Да и было ли то на самом деле?

Нет.

Ни неба. Ни странно знакомых глаз. Ни вдоха.

Воздух закончился раньше…

Мстительные порывы, особенно необдуманные, до добра не доводят. В этой непреложной истине Эван убедился на собственном опыте. Вместо того чтобы как можно быстрее убраться из Терреи, он, как последний дурак, потратил силы на полнейшую ерунду. А как еще назвать попытки вызвать у игруньи угрызения совести? К тому же наверняка еще и неудачные: вряд ли у нее была совесть. А даже если и была, гарантий, что видения дошли до адресата, никто бы не дал. В итоге Эван в самом прямом смысле свалился с ног и проспал оставшуюся часть ночи и добрых полдня.

Немало времени ушло на то, чтобы изменить внешность. С зельем было бы проще, тем более что нужное у Эвана имелось, но, во-первых, с зельями и без того вышел перебор, а во-вторых, на того, с кем он больше всего не хотел бы встретиться, это могло и не подействовать. Пришлось прибегнуть к помощи обычного грима, накладных усов и аккуратной бородки. И на покупку приличного костюма и трости — чудеса акробатики даром не прошли, и ногу он все-таки подвернул, — раскошелиться. В костюме, да еще и с лишней растительностью на лице Эван чувствовал себя на редкость неуютно и глупо, но оно того определенно стоило. Представительного господина, у которого, между прочим, и с бумагами полный порядок, никто ни в чем не заподозрит. И все бы получилось в лучшем виде, не сломайся демонов экипаж.

Солнце разошлось не на шутку, и в плотном костюме очень быстро стало жарко. И это еще полбеды — вскоре Эван почувствовал, что грим, который ушлый лавочник нахваливал на разные лады, не столь уж и жароустойчив, как было обещано. В дополнение ко всем неприятностям накладные усы и борода немилосердно кололись. Хотелось сорвать их, умыться ледяной водой и забыть об этом маскараде как о страшном сне. Но Эван терпел. До тех пор, пока внешние неудобства не померкли перед зарождающимся в душе беспокойством.

Интуиции Эван доверял всегда — и она его еще ни разу не подводила. И сейчас она прямо-таки вопила о необходимости действовать. Немедленно.

Махнув рукой без энтузиазма копающемуся возле колеса кучеру, Эван скрылся за ближайшими кустами, с облегчением сорвал до одури надоевшие усы и бороду, отер лицо влажным платком, решительно достал из сменившего потрепанную сумку модного чемоданчика янтарно-желтую склянку и, зажмурившись, сделал глоток. Подождал немного, посмотрелся в блестящую крышечку карманных часов и побежал — насколько позволяла больная нога — к развилке, которую не столь давно миновал экипаж.

«Быстрее! Еще быстрее!» — кричали обострившиеся чувства, и он торопился изо всех сил, не понимая пока что, куда и зачем, но точно зная — так надо.

И буквально выкатился под копыта запряженных в экипаж лошадок. Едва увернуться сумел. И не только увернуться, но и напроситься в попутчики к двум дамам, которые вместо того, чтобы прогнать странного чужака, милостиво решили его подвезти.

Вернее, милостивой и благосклонной оказалась лишь одна из них — пожилая, но отчаянно молодящаяся особа, которую его присутствие явно обрадовало. А вот вторая к нежданному попутчику отнеслась с настороженностью. От молодой женщины с медно-рыжими волосами так и веяло недоверием… и силой. Ведьма. Светлая. Разглядев это, Эван поскучнел. Нет, он, конечно, вовсе не ждал, что в экипаже окажется неуловимая игрунья собственной персоной. Хотя нет. Именно чего-то в этом роде он и ожидал. Не зря же его так сюда влекло?! И теперь приходилось изображать интерес, слушая престарелую кокетку, ловить на себе подозрительные взгляды рыжей Эммы и ее такого же рыжего кота и надеяться, что зелье сработало как надо, а амулет, с которым он не расставался, скроет от внимательного взора зеленых глаз его истинную ауру. Совершенно точно скроет. Даже если ведьма настолько сильна, что может видеть сквозь созданный зельем образ, семейная реликвия ей не по зубам.