Страж Вьюги и я - Лана Ежова Страница 15

Я Марона знаю с детства. И с женитьбой его на маме почти смирилась. Я честно терпела его ради сестры. Безустанно давила раздражение и гнев, напоминая себе, что специалисты по щитам – сдержанные маги.

И что в ответ? Как поступил он? Как самую паршивую в стаде овцу отправил волку в пасть. Слава Судьбе, что Марон сейчас не рядом. Одним сломанным носом не отделался бы!

Хотелось скрежетать зубами, но зелье быстро подавило недостойное желание.

Задерживая дыхание определенным образом, я окончательно добилась спокойствия.

Следовало подумать и о втором участнике аферы – Кастаносе. Он волновал меня больше. Никак не пойму, зачем я и мой дом успешному дельцу? Он не похож на нуждающегося, готового жениться ради жилья в центре Вьюги.

Что-то тут не то… Надо разобраться.

Храмовый двор пуст, и я обрадовалась, что свидетелей у моего позора нет.

Снег громко скрипел под ногами стража. Бледное солнце слепило глаза.

Я чуть повернула голову и уставилась на свитер грубой вязки, обтянувший мощный торс моего супруга. Толстые нити позволяли увидеть, что Φрост носил медальон – сине-зеленое сияние пробивалось сквозь немаленькие дырочки. Интересно… Когда сниму уршиль, постараюсь, распознать функции артефакта. Вдруг это прольет свет на личность моего загадочного спасителя?

Как о понял, что замуж меня выдают принудительно? Почему решил вмешаться? Да ещё таким образом? Почему поцеловал в губы, когда мог в щеку – этого было бы достаточно для окончания ритуала? Откуда у него столько рэйских камней? И почему носит их в кармане, а не хранит в банковской ячейке? Хотел принести в дар богине?

От вопросов разболелась голова, даже замутило слегка.

Ньйор, оставленный у заснеженной рябины, встретил хозяина радостным гортанным мяуканьем. Ездовой зверь Глыбы явно больше казенных, редкого серо-черно-белого окраса. Его пушистые лапы нетерпеливо толкли тонкий слой снега – после ранней расчистки нового успело насыпаться немного.

– Подожди. – Фрост опустил меня на ноги.

Сам же, быстро застегнув куртку, из седельной сумки достал огромное, казалось, способное укутать всю Вьюгу, покрывало мышиного цвета. Тонкое, из пуха фурра, но при этом неимоверно теплое и мягкое.

Зачем-то обернув им поверх шубы, страж посадил меня боком в седло. Заняв место позади, одной рукой крепко обнял, второй взялся за поводья.

Не дожидаясь приказа, ньйор потрусил вперед.

Лучшего момента для разговора и не выберешь – пора прояснить ситуацию. Увы, забыла, что клятое зелье все еще действовало. А потребовать объяснений Фрост не догадался.

Совсем наоборот – отметив мою возню, он велел ультимативно:

– Спи.

И я вырубилась.

* * *

Он женился. Зачем? Не скажет, даже если сама Тьма призовет к ответу.

Искал судьбоносную подсказку – и обрел супругу. Впервые в жизни принес пожертвование чужой богине – и отдал его за одежду испуганной девушки.

Еще несколько минут назад, завернувшись в тени, он беспрепятственно наблюдал за разворачивающейся драмой.

Когда ранним утром в храм приносят спящую невесту, это не настораживает. Мало ли какие традиции или причуды у местных? Но когда к алтарю ведут вялую магичку, недавно пережившую предательство жениха, это вызывает вопросы.

И он вмешался единственно возможным способом на том этапе ритуала.

Изольда Эйк. Пепельная блондинка с невероятно синими глазами. Латорийка, специалист по защитной магии с дипломом солидного университета, но при этом несдержанная и быстрая на выводы. Как и породил Север столь горячее сердце?

Загадка.

Контроль ещё силен, но в любой момент мог пойти трещинами. Он рисковал, даже временно приближая к себе столь импульсивную особу. Чем раньше от нее избавится, тем лучше для девчонки.

В древних книгах говорится, что спонтанный поступок меняет судьбу. Что ж, вскоре он проверит, ошибались ли предки.

* * *

Темнота и тишина, казалось, длились всего мгновение. За ними пришли смех и тусклый свет.

– Фрост, ты никак человека везешь? – загрохотал совсем близко мужчина.

Солидный бас кажется знакомым. Людвайг?

Открыв глаза, я сонно уставилась на серое покрывало – вот зачем оно Фросту.

Чтобы скрыть личность женщины, которую вез. Умно.

– Девку везет. Вон, из куля торчит краешек подола! – поразился второй мужчина.

– Глыба, все так плохо в личной жизни? – Глумливый голос Йохана я узнала сразу – и остатки сна улетучились. – Ты себе бабенку похитил, чтобы согревала холодными ночами?

Любопытствующие стражи развеселились плоской шутке.

– Это моя жена.

Смех стих. Кто-то закашлялся.

– Глыба, ты серьезно? – спросил Людвайг озадаченно.

– Ты видел, чтобы наш молчун шутил?

– Покажи девушку, Фрост! – потребовал напряженно Йохан.

– Она спит. – Страж, заслуженно прозванный Глыбой Льда, как всегда лаконичен.

– Предъяви тогда брачный браслет, – велел Людвайг. – А вдруг парни правы – и ты кого-то похитил?

В голосе его звучало натянутое веселье. Боги мои, а ведь он поверил в предположение Йохана. Поверил, потому что тот свой, а Фрост – малознакомый чужак, да еще и держится в сторонке!..

– Брачная татуировка сойдет?

Тишина – звенящая и почему-то страшная – закончилась удивленным смешком:

– Прими мои поздравления, дружище!

– Точно, метка… – не поверил своим глазам раздосадованный Йохан, – не браслет.

– Выставиться, молодожен, не забудь! – хохотнул третий страж.

– Позже, – обронил Фрост скупо.

Ньйор без спешки продолжил путь. В спины нам летели веселые и отчасти пошлые напутствия:

– За брачной ночью не проспи дежурство, Глыба!

– Да кто ж спать-то будет, дурень?

– Ты там старайся. Не посрами честь стражи Вьюги!

– Фрост, я дам адрес лавки плотника, если кровать сломаете!

– Глыба, поаккуратнее – не раздави женушку!

Ух, зубоскалы!.. Раньше на скабрезности коллег я не обращала внимания – это же боевики, у них шутки незамысловатые, – но не сейчас, когда эта женушка – я. То ли еще будет, когда они об этом узнают…

Дорога ложилась ровно – маги-стихийники между градами чистили ее на совесть, что позволяло ездить не только на ньйорах, но и на лошадях. Но купцы, разумеется, предпочитали сани и собачьи упряжки – и дешевле, и надежнее, если придется сойти с тракта.

Плавный шаг ньйора укачивал, но я тотчас взбодрилась, когда дошло, куда мы едем.