Поцелуй на счастье, или Попаданка за! - Ирмата Арьяр Страница 15

Поцелуй был как молния — короткий, крепкий, останавливающий сердце и зажигающий солнце. Бросающий в бездну.

Коснулся и исчез, перевернув мой мир и посеяв бурю.

— Тома… — выдохнул Дэйтар и сам отпустил меня. Снял мою руку со своего плеча, коснулся ее обжигающе горячими губами и сжал в широкой ладони не сильно, но надежно, переплетя пальцы. — Дольше нельзя.

— Почему?

— Оглянись. Видишь?

Распахнув глаза, я осмотрелась вокруг.

Мы стояли на невысоком утесе над бушующим морем. До озноба реальная буря, море, утес! И камни скользкие, недолго и упасть. Свистел в ушах ветер, которого я мгновение назад не ощущала. Он трепал подол моего намокшего от брызг платья так, что не выдерживали нежные кружева, рвал в небе темные тучи.

— Что это? Где мы? — Я невольно отступила от обрыва.

— Это гневаются Небеса, Тома. Мы перешли дозволенную нам границу.

Сердце ухнуло в разверстую под ногами бездну.

— Наш брак не благословлен? — спросила я, ежась от пронизывающего ледяного ветра. Дэйтар обнял меня за плечи, прижал к себе, защищая.

— Они показывают, что моя магия может тебя уничтожить. Пока нам запрещена близость большая, чем невинный поцелуй.

И хорошо, что запрещена.

И тут по наступившей в душе легкости я поняла, в каком была страшном напряжении до сих пор.

Не готова я пока к большей близости. То есть умом понимала, что придется разделить постель, и, наверное, это не так страшно, мне мои более просвещенные подруги чего только не рассказывали о своих отношениях с парнями. Но вот сердцем и душой еще не могла принять.

Хотя поцелуй мог быть и подольше.

И что не так с этим поцелуем? Он был такой короткий и такой… сводящий с ума! Так разве не это требуется от нас?

А с другими невестами как у Ворона было?

Не успела я подумать о других, как скала, на которой мы стояли, треснула с оглушающим шумом.

— Осторожно, Тома! — Ворон, обняв меня крепче, перепрыгнул через трещину подальше от обрыва. — О чем ты подумала?

Признаваться не хотелось, потому я решила увильнуть:

— Это не важно.

Край утеса с грохотом осыпался в бушующее море, и нас обдало холодной волной. Ворон, схватив меня за руку, отбежал еще дальше.

— Это важно, Тома! Здесь важна каждая мысль, твоя и моя. Каждое движение души!

— Где — здесь?

— Темные Небеса! — раздраженно воскликнул некромант. — Просто ответь!

Вспышка. Грохот.

Разряд молнии ударил в скалу совсем близко, отколов еще солидный кусок утеса, и я несколько мгновений стояла, не в силах произнести ни слова, ослепшая и оглушенная.

— Только не пугайся!

Ворон снова отступил, прижал меня к груди. И по закону подлости я испугалась до спазма в горле, когда, проморгавшись, увидела из-за его плеча, что и с той стороны, где недавно простирались цветущие холмы, к нам подступает бурлящее, вскидывающее огромные волны море.

Разрушающийся утес оказался крохотным островком!

— Прошу тебя, Тома, не бойся! Закрой глаза. Послушай меня. Закрой. Вот так. Вспомни, какую красоту мы только что смогли создать!

— Мы?

— Именно мы, милая Тома. Все, что вокруг, создано нашими душами. И твердь, и тучи, и ветер, и море. Это отражение наших душ в Небесах вечности. Тебе никто не объяснил таинства? — Он взял мое лицо в ладони, и я не смогла отрицательно покачать головой, и говорить не могла от страха. — Смотри мне в глаза и не бойся ничего. Хорошо? Я смогу удержать нас. Веришь?

— Верю, — прошептала я, глядя в потемневшие, встревоженные глаза некроманта.

— Спасибо, — улыбнулся он, и я правда поверила. — Тогда слушай. Только мужчина и женщина могут сотворить мир — свои маленькие небеса, свой купол, свой дом. И наполнить его. На первом этапе ритуала Небеса проверяют, смогут ли двое создать свой мир. И сейчас пока не важно, каким он будет. Главное — чтобы двое смогли созидать вместе. У нас получался дивный, ни на что ни похожий мир. Помнишь?

Прикрыв глаза, вспомнила струящиеся ленты ручьев, пахучую молодую листву, пухлые облака и парящих в пронзительной глубине небес птиц.

— Так это все иллюзии?

— Не совсем. Но сейчас лучше думай так. А теперь вспомни, от какой твоей мысли наш с тобой будущий мир, не успев родиться, начал разрушаться?

Я облизнула пересохшие губы.

— Я подумала… Ты ведь не первый раз видишь все это. Вспомнила о твоих бывших невестах. О том, как ты их целовал и получал благословение Небес. И мне стало неприятно от этой мысли. Прости.

Ворон пригладил мои растрепавшиеся волосы, улыбнулся.

— Всего-то? А я уж подумал, что вызвал твою неприязнь и даже ненависть, такую ты бурю подняла. Такое тоже бывает, тогда брак невозможен, у него нет будущего, и кто бы ни стоял у алтаря, им придется навсегда расстаться.

— И нам тоже?

— Еще не все потеряно, Тома.

Он глянул поверх моей головы, и я тоже приподнялась на цыпочки, чтобы его широкое плечо не заслоняло обзор. Море успокаивалось. Порывы ветра стихали, и хотя грозовые тучи висели низко, из них уже не били молнии.

— Да, я уже трижды проходил первый этап и дважды — второй, но клянусь, ни с кем и близко не было такого чуда.

— А как у тебя это было… с другими?

— Первый раз мы смогли создать лишь раскаленную пустыню. В нас обоих было слишком много иссушающего равнодушия. И лишь далеким миражом на горизонте зеленели верхушки оазиса. Только поэтому жрецы нас допустили ко второму этапу.

А здорово у них тут тестирование поставлено! Теперь понятно, почему нет разводов. Если главное — способность создать и поддерживать мир, то питать его вниманием и заботой уже не проблема.

— А второй мир? — Я умышленно не стала называть слово «невеста». Тут невеста только я.

— Горы. Гордые, неприступные, безжизненные. Но эхо доносило звук водопада, и Небеса сочли — где вода, там и жизнь. Не получилось. Более того, та девушка покушалась на мою жизнь. А в третий раз воды было даже слишком много. Стоячей болотной воды. Это была трясина.

Мне стало грустно, я вздохнула:

— Зато сейчас — лишь клочок камня посреди бездонного моря.

Эхом моих чувств вдалеке жалобно крикнула чайка.

— Мы еще можем все изменить, Тома. Верь мне. Верь себе. Ведь начиналось все божественно прекрасно. — Ворон снова обнял мое лицо ладонями и — нежно-нежно, едва-едва — прикоснулся к губам.

В небе сквозь рваные тучи ослепительно брызнуло солнце, заставив на мгновение закрыть глаза.

А когда я распахнула веки, вокруг уже стягивалась черно-белая воронка, закручивая в смерч бабочек, листья, цветы, волны и облака. Миг — и храм приобрел тот же графический, разделенный надвое, как костюм Пьеро, вид.