Королевская кровь. Книга 7 - Ирина Котова Страница 15

Нории покачнулся. Опустил голову, переступил с ноги на ногу, поджимая пальцы. Красные волосы закрыли лицо.

«Мой народ, – пророкотал его Зов. – Я ухожу, чтобы дать вам жить. Кровь свою отдаю Пескам, кровью своей смываю все долги. Словом своим и кровью своей снимаю проклятие с рода Рудлог – ради будущего Туры. Не дело женщинам и детям платить так, как должны отвечать мужчины. Вот мое слово – живите в мире, забудьте о мести. Запрещаю вам мешать мне. Прощайте, братья и сестры».

Несколько секунд как затих Зов – и содрогнулась пустыня от тоскливого рева сотен поднявшихся в воздух драконов. Спешили они к алтарному месту, спешили отдать последние почести приносящему себя в жертву.

– Душа моя чиста и разум спокоен, – прошептал Нории едва слышно, – всего отдаю себя. Примите мою силу, отец мой, матушка-Вода, напоите мою землю, молю.

Затих, помедлил мгновение – и шагнул в орнамент. Пронзили его ноги травинки – иголки, и застонал он, стиснул кулаки, и заплакала, закричала с ним огненная искорка, – а под ступнями дракона расплывалась кровь, впитывалась в камень. Полыхнул алтарь раз, другой, становясь прозрачным – и загорелся белым цветом, и рванулись вверх, прошивая ступни стеклянные нити-побеги, вскарабкались вверх по коже. Вонзились в кожу острыми шипами, потекли вниз от проколов крупные капли крови, – и начал краснеть чудовищный терновник, высасывая жизнь из добровольной жертвы, поднимаясь выше по живой, подрагивающей плоти.

Искорка рванулась к нему – и ее отшвырнуло неведомой силой.

Как он устоял на ногах? Как вообще можно это выдержать? Боги! Да что же это! Что же это такое!!!

Вокруг Нории то тут, то там на каменной равнине трескалась, взрывалась земля, выбрасывая толстые хрустальные побеги ввысь – и они ложились на землю, и тоже тянулись тонкими усиками к дракону. Скоро вся равнина была покрыта сверкающим терновником – и шипы уже поднялись к поясу живой еще жертвы, и на ближайших ветвях начали раскрываться круглые цветы-лотосы, источающие белый свет.

Село солнце.

Темнела ночь, содрогался мужчина в объятьях пьющего кровь терновника – и сияли цветы, освещая его бледное лицо, сжатые кулаки. И звучал над равниной едва слышный, непрекращающийся хрип-стон, бесконечный, жуткий….

Он открыл глаза, смотрящие уже за грань жизни, и взглянул прямо на Ани. И обескровленными губами прошептал:

– Не плачь…по мне…

Она прорывалась к нему что было сил, убиваясь о призрачную стену – и ничего не могла сделать. Внутри маленькой искорки росло дикое пламя – и в очередной раз она рванулась к нему – и закричала от ярости, от бессилия, потому что снова выпала в спиральном зале, в туманную реку. Тело весило сотни тонн – но она поднялась, ноги не двигались – но она шагнула вперед, к застывшему бесстрастному двойнику – и зашипела, давясь схваченным судорогой горлом:

– Ты…ты! Мне нужно туда!

Руки ее заполыхали – и на лице золотистого идола впервые проскользнуло что-то похожее на удивление.

– Ты! – громыхала она, истекая огнем – и зал зашумел, встала стеной река времени, заволновалась, погнала воды обратно, от взбесившейся принцессы. Начали трескаться зеркала прошлого, и почернела солнечная лоза от гневного пламени. – Немедленно! Отправь меня к нему! Как мне! Как мне попасть туда?!!!

– У тебя остался всего один вопрос, – золотистый двойник растекся дымкой – и снова собрался. В улыбающуюся Пол, затягивающую волосы в хвост. – Сестренка! – крикнула она недоуменно. – Неужели ты оставишь меня?

Ангелина со свистом втянула в себя воздух и бессильно опустила руки. Погасло пламя, а в душе словно нож провернули – закровоточила, начала расти дыра на месте сердца.

Золотистая Пол недоуменно и удивленно подняла брови, закрыла лицо руками и заплакала. Как в детстве – навзрыд, с судорожными всхлипами. Задрожала – пронеслись перед Ангелиной видения о последнем дне сестры, увидела она и солнечный мост, и взгляд Полины на пробуждающегося Демьяна – и сестренка опустилась на четвереньки, оборачиваясь в медведицу. Зарычала, посмотрела на Ани пустым звериным взглядом и бросилась на нее – Ангелина упала, – щелкнули челюсти, вгрызаясь в шею, впились когти в грудь.

– Оставишь? – прорычала медведица, облизывая окровавленную пасть.

Ани всхлипнула и обняла ее, уткнулась носом в шерсть.

– Не заставляй меня делать выбор, – прошептала она, почти теряя сознание. – Только не так. Прошу.

– Один вопрос, – прошелестела медведица – и рассыпалась, поднялась ввысь тысячами парящих семян одуванчиков. – Я жду.

Старшая Рудлог помедлила всего мгновение – оно понадобилось ей, чтобы снова взять себя в руки и включить разум. И опустила голову, смиряясь.

На самом деле ведь нет никакого выбора.

И она заговорила, четко озвучивая свое желание.

* * *

Воскресенье, 18 января, Четери

Во дворце Тафии, Города-на-реке, стояло грозовое молчание, прерываемое коротким гулом периодически сотрясающейся земли. Было светло, как очень ранним утром. Теплая южная ночь уже накрыла Пески плотным бархатным покрывалом, но под черным куполом накатывались со стороны границы с Йеллоувинем трепещущие, переливающиеся перламутром тонкие стихийные волны. Вздрагивала почва – и в то же мгновение шире разливалось небесное море, и еще одна перламутровая волна закрывала звезды и немного откатывалась обратно.

Тихо было не только во дворце. В Тафии, как и во всех Песках, люди смотрели на небо и молились.

А во дворе, перед шумящим фонтаном, сидел Владыка Четерии и пил терпкое, отдающее горечью вино.

Четери улетел из Истаила через десяток минут после Нории. Светлана ждала его в Тафии – но не мог он появиться перед ней сейчас, сжатый, как скала, почти ослепший от горя.

Поэтому Мастер опустился на песок, не долетев до зеленой зоны своего города. Выхватил из воздуха клинок, распорол себе предплечье, щедро полив кровью пустыню – и первых поднявшихся из-под земли песчаников встретил почти с облегчением и злой жаждой.

Он дрался, убивал, рвал их – а духи мертвой земли будто чувствовали близкий конец, и ревели, и поднимали песок до небес, пытаясь уничтожить красноволосую смерть с сияющими клинками. В небесах проявлялись первые тусклые звезды, провожая уходящее за виднокрай солнце, и все новые и новые духи вставали из барханов, бросались на лезвия. И казалось Чету в этом какое-то отчаяние, будто они желали погибнуть в бою, а не просто раствориться, смытые волной чуждой им стихии.

Горечь после боя никуда не ушла, только стала острее. И Зов уходящего Владыки Четери выслушал, стоя обнаженным на остывающем песке – в последних лучах заходящего солнца все еще оседала желтоватая пыль, уносимая едва заметным поднявшимся ветерком.

Выслушал, опустил голову, чувствуя, как по разгоряченному плечу скользит холодный Ключ. Все правильно. Последний Владыка старых Песков уходил, закрывая свои и чужие долги. Защищая и свой народ, и своих друзей, и свою женщину, которую он выбрал – ну и что с того, что она не выбрала его?