Буревестники - Филиппа Грегори Страница 15

Священник сжал четки.

– Я бессилен, – повторил он.

– Отец Бенито, ты можешь умолчать о деталях – и тебе не придется нарушать тайну исповеди. Но помоги мне понять! Просто ответь мне, грешит ли Иоганн, как смертный мальчик? Ведь если он исповедуется как глупый необразованный паренек, то он – обманщик, взявшийся за великую миссию, которую ему нельзя доверить. Каждый год появляются десятки таких же юнцов – и мы управляемся с ними на благо Церкви и к вящей славе Господней. Нам надо знать, как поступить с парнишкой!

Священник на секунду задумался:

– Послушай меня, брат: я не отказывался тебе помогать. Я имел в виду – мне нечего тебе рассказывать. Он ни в чем не исповедался.

– Он отказался от исповеди?

Брат Пьетро был потрясен подобным бунтом.

– Можно сказать и так, брат! – Священник поднял голову и посмотрел в изумленное лицо брата Пьетро. – Я не нарушаю тайну исповеди, поскольку и исповеди не было. Мне не на что намекать, ни о чем не надо умолчать, как о греховной тайне. Иоганн пришел ко мне: он был полностью открытым и ничего не утаивал. Он живет, не совершая серьезных проступков. Я не налагал на него епитимью, потому что ему не надо замаливать никаких грехов.

– Безгрешных людей нет! – возразил брат Пьетро.

Священник пожал плечами:

– Я его спрашивал. У него нет провинностей.

– Гордыня, – пробормотал брат Пьетро.

Он вспомнил, как Иоганн проповедовал сотням слушателей, и прикинул, что бы почувствовал он сам, будь он способен к ораторскому искусству.

«Что ни говори, а Иоганн может заставить людей бросить свои дома и идти пешком через весь крещеный мир», – подумал он.

– Он считает себя избранником нашего Господа, – сказал брат Пьетро вслух, решив, что именно так и должен ощущать себя Иоганн.

– Он лишен гордыни, – возразил священник. – Я тщательно расспрашивал его. Иоганн не приписывает себе никаких заслуг. В нем нет высокомерия, хоть за ним и следуют сотни. Он утверждает, что их ведет Господь, а сам он лишь идет рядом.

– Алчность.

Брат Пьетро вспомнил, как плотно позавтракал юноша.

– Он голодает или ест, как велит ему Господь: все зависит от того, посылает ли ему Бог пропитание. И он часто постится – по его мнению, Бог хочет, чтобы он голодал вместе с бедными. Порой он недоедает, потому что пищи у паломников бывает очень мало, а те скудные запасы, которые у них имеются, они делят на всех. И я не удивлен, что юноша с аппетитом ел за твоим столом. Он наверняка решил, что Бог дал ему пищу, и его долг – ее съесть. Он ведь прочитал молитву?

– Да.

– И поблагодарил тебя за гостеприимство?

– Поблагодарил, – пробурчал брат Пьетро.

– Тогда чего еще ты от него хочешь?

Брат Пьетро хмыкнул.

– Если Бог велит ему вкушать пищу, он ест, – продолжал священник. – Если Бог велит ему жаждать – он терпит жажду. А когда Господь указывает ему путь, он идет дальше.

– Он забирает детей? Сманивает от родителей, хотя им нужно было оставаться дома? Можем ли мы назвать его вором? Стремится ли он приобрести последователей?

– Иоганн уверен, что исполняет Божью волю. Я задал ему вопрос о детях. Он говорит, что, раз его призвал Господь, вся грязь была из него исторгнута: теперь он не человек, а сосуд. В нем есть только Божья воля и нет грехов. Он ответил убежденно, брат. Он искренен и прямодушен. Он не лжет. По-моему, он превращается в святого. За те долгие годы, когда я принимал исповедь, я ни разу не общался с юнцом, который бы открыл передо мной свою жизнь – и она оказалась чистым листом. Это стало неожиданностью для меня, брат. О таком священник даже не мечтает.

– Похоть? – выпалил брат Пьетро, вспоминая обычные исповеди юношей.

– Иоганн сказал, что он девственник, – твердо произнес священник.

У брата Пьетро голова шла кругом.

– Неужели это возможно? Невинный юноша?

– Брат, я в него верю. Если епископ меня отпустит, я отправлюсь вместе с ним.

– Ты?

– Понимаю, что выгляжу нелепо. Я – мирный приходской священник, растолстевший и разленившийся от сытой жизни. А этот мальчик знает, что приближается конец света. Он перечислил мне некоторые свидетельства. Именно о них и предсказано в Библии, брат. Его не подучивали это говорить: знамения были ему явлены. Он заявил, что, если мы хотим спасти мир, нам надо оказаться в Иерусалиме. Я верю, что Господь поведал Иоганну о конце света. Если мне позволят, я запру свой дом и присоединюсь к маленьким паломникам. Крестовый поход детей в Иерусалим – что может быть лучше? Я больше всего на свете хочу пойти в Святую землю.

Брат Пьетро поднялся на ноги и заморгал.

– Мне надо отправить доклад, – выдавил он.

– Скажи кардиналам в Риме, что в нашем Пикколо случилось чудо! – попросил его священник. – В нашем городке, перед нами, мирскими глупцами, явлена Благодать Господня! Благодарю Бога за то, что сподобился увидеть Иоганна. Благодарю Бога, что в наш темный мир пришел Иоганн Добрый. Он поведет нас в Иерусалим.

* * *

Брат Пьетро и Лука вместе трудились над отчетом, а Фрейзе тем временем нашел помощника конюха, готового предпринять долгую поездку до Авеццано.

– Поедешь по старой римской дороге, – объяснил Фрейзе пареньку, которого вызвали в обеденный зал, чтобы вручить ему драгоценное послание. – Она широкая и прямая, и ты не заблудишься.

– А когда окажешься на месте, ступай в храм Святого Павла и отыщи приходского священника, – добавил брат Пьетро. – Его имя – отец Иосиф. Отдай послание именно ему, а уж он отправит его дальше.

Лука смотрел, как монах сворачивает пергамент и зажигает лучину от камина, в котором пылали дрова. Брат Пьетро извлек палочку сургуча из шкатулки для письменных принадлежностей и поднес ее к пламени, уронив три капли красного сургуча на сгиб пергамента. Затем он снял со своей шеи печатку – та висела на простой тесемке – и прижал ее к застывающему, но пока еще теплому и мягкому сургучу. Печать оставила четкий оттиск. Лука замер – он уже видел подобное изображение в виде татуировки на руке человека, завербовавшего его в орден. Это был дракон, пожирающий собственный хвост.

– Ты должен набраться терпения и ждать, – сказал брат Пьетро парнишке, который вытаращил глаза и молча наблюдал за его манипуляциями, словно монах был алхимиком, изготавливающим золото. – Ты прождешь ночь и весь следующий день. Тебя поселят в доме при храме и накормят. А вечером ты снова придешь в церковь, увидишь отца Иосифа – и он даст тебе письмо для меня. Ты его возьмешь, будешь бережно хранить и привезешь мне, не читая. Ясно?

– Паренек-то неграмотный, – вмешался Фрейзе, – поэтому и бояться нечего. Мы, слуги, ничего толком не знаем. Он не прочтет твой секретный отчет, ему и в голову не придет ломать твою печать. Но он понимает, что ты ему говоришь. Он сообразительный малый.