Принцесса-Невеста - Уильям Голдман Страница 15

– Если б я торговала мебелью, – сказала мне Хелен, – или, скажем, работала кассиршей в банке, я бы поняла; но ты столько лет женат на психиатре – Уилли, как ты можешь? Ты какой-то средневековый пережиток.

– Хелен, у мальчика лишний вес. Я предлагаю оставить миру пару картофелин и объедаться прекрасным тушеным мясом, которое к моему триумфальному возвращению сготовило твое сокровище.

– Уилли, не хотелось бы тебя шокировать, но у Джейсона не только очень острый ум, но также исключительно зоркие глаза. Уверяю тебя, он и сам видит в зеркале, что не худышка. Это потому, что сейчас он не хочет быть худым.

– Ему скоро на свиданки бегать – и что тогда?

– Дорогой, Джейсону десять, и девочки его сейчас не интересуют. Его интересуют ракеты. Если человек любит ракеты, какая разница, есть ли у него немножко лишнего веса? Когда он захочет быть худым, уверяю тебя, ему хватит интеллекта и силы воли похудеть. А до того прошу при мне ребенка не огорчать.

Перед глазами у меня танцевала Сэнди Стерлинг в бикини.

– Я не буду есть, и все дела, – сказал Джейсон.

– Милое дитя, – отвечала ему Хелен (подобный тон она приберегала на такие вот случаи). – Рассуди здраво. Если ты не поешь картошки, расстроишься ты, расстроюсь я, а твой отец уже и так расстроился. Если ты поешь картошки, мне будет приятно, тебе будет приятно, твоему животику будет приятно. С твоим отцом ничего не поделать. В твоей власти расстроить всех либо одного, с кем, как я уже сказала, ничего не поделать. Вывод ясен, но я верю, что ты в состоянии сделать его сам. Поступай как знаешь, Джейсон.

Джейсон налег на картошку.

– Распустила парня, – сказал я, но расслышали только мы с Сэнди.

Затем я глубоко-глубоко вздохнул: всякий раз, когда я возвращаюсь домой, все наперекосяк, и это потому, говорит Хелен, что я приношу напряжение с собой, мне вечно нужны нечеловеческие доказательства того, что по мне скучали, что я нужен, любим и т. д. Я знаю только, что ненавижу уезжать, но возвращаться – хуже некуда. И особо не заведешь пустую болтовню: «Что новенького с моего отъезда?» – мы с Хелен и так разговаривали каждый вечер.

– Ну как, на велике ты уже чемпион? – спросил я. – Может, в выходные покатаемся.

Джейсон оторвался от пюре:

– Мне очень понравилась книга, пап. Здоровская.

Я удивился, когда он так сказал, – я-то, естественно, только подбирался к этому вопросу. Но Хелен права: Джейсон отнюдь не дурак.

– Что ж, я рад, – сказал я. Еще бы.

Джейсон кивнул:

– Я, наверное, ничего лучше и не читал.

Я пожевал шпинат.

– Какая у тебя любимая глава?

– Глава первая. «Невеста», – сказал Джейсон.

Тут я сильно удивился. Нет, первая глава – она классная, я не возражаю, но потом-то в книжке творится вообще невероятное – если сравнивать, в первой главе толком ничего и не происходит. В основном Лютик взрослеет, и все.

– А восхождение на Утесы Безумия? – спросил я. Это пятая глава.

– Ой, здоровско, – ответил Джейсон.

– А описание Гибельного Зверинца принца Хампердинка? – Это во второй.

– Ну а то, – сказал Джейсон.

– Мне на нем всегда крышу сносило, – сказал я. – Там ведь о Гибельном Зверинце совсем чуть-чуть, но сразу ясно, что он потом еще появится. У тебя тоже так?

– Угуммм, – кивнул Джейсон. – Здоровско.

Я уже видел, что ничего он не прочел.

– Он начал, – вмешалась Хелен. – Прочел первую главу. Вторую не осилил, честно попробовал, и я велела ему бросить. О вкусах не спорят. Я ему сказала, что ты поймешь, Уилли.

Разумеется, я понимал. Но меня как будто все покинули.

– Я ее не полюбил, пап. Я хотел.

Я ему улыбнулся. Как можно ее не полюбить? Страсть. Поединки. Чудеса. Великаны. Настоящая любовь.

– Ты и шпинат не будешь? – спросила Хелен.

Я встал:

– Неохота есть после перелета.

Заговорила она, лишь когда я открыл парадную дверь.

– Ты куда? – окликнула она.

Я б ответил, если б знал.

Я бродил в декабре. Без пальто. Даже не чувствовал, что холодно. Знал только, что мне сорок лет и к сорока годам я собирался очутиться не здесь, не в тюрьме вместе с гениальной психоаналитической женой и воздушным шаром вместо сына. Около девяти вечера я сидел в Центральном парке, один, вокруг ни души, все скамейки пустовали.

В кустах зашуршало. Потом перестало. Потом опять. О-о-очень тихо. Все ближе.

Я развернулся и заорал:

– Вали отсюда!

И неизвестное оно – друг, враг, фантазия – кинулось наутек. Я услышал, как оно улепетывает, и кое-что понял: в эту минуту я грозен.

Похолодало. Я пошел домой. Хелен в постели читала свои записи. В любой другой день она бы высказалась – мол, так и так, староват я уже для подростковых закидонов. Но от меня, наверное, еще разило угрозой. По ее умным глазам было видно.

– Он правда старался, – помолчав, сказала она.

– Не сомневаюсь, – ответил я. – Где книжка?

– В библиотеке, наверное.

Я направился к двери.

– Дать тебе что-нибудь?

Нет, сказал я. Пошел в библиотеку, заперся, отыскал «Принцессу-невесту». Оглядел переплет – надо же, в неплохом состоянии – и тут заметил, что ее выпустило мое издательство, «Харкорт-Брейс-Джованович». Давно – оно еще даже не стало «Харкортом, Брейсом и Уорлдом». Просто «Харкорт, Брейс» ^[32], точка. Я открыл титул; смешно, я прежде его не видел – книжку-то всегда листал папа. И я рассмеялся, прочитав настоящее заглавие, потому что на титуле значилось следующее: