Хроника эрров. Книга 1 - Валентина Колесникова Страница 15

Ухмыльнувшись, я взвалила остаток свитков на руки Рэна (при этом чуть не закрыв обзор совсем), поклонилась и по-тихому вышла из поддельного тупика. Осталось только понять, как вернуться обратно. Я была настолько удивлена реакции слуг, что и на дорогу-то не шибко смотрела. Спустившись на несколько этажей ниже, я всё-таки отыскала кухню по запаху. Ага, значит от кухни мне нужно найти коридор с белой вазой и красным орнаментом, а потом свернуть направо к залу Славы и Почета.

– Хвала небесам, живая вернулась! – заголосила повариха, наткнувшаяся на меня прямо перед дверьми своей обители, – а мы уж думали все, что пропала ты! Ты заходи, заходи. Не стесняйся! Схватив своими огромными ручищами меня втолкнули внутрь просторного помещения, уставленного разнообразной посудой и кухонными принадлежностями. Котлы всякие, специи на каждом углу. Хлебушек свежий, из печи только что вынутый. В прошлый раз ночью этого и не заметила совсем.

– Да ты не бойся, не укусим, – передо мной поставили тарелку с кашей и молоко с пряником, – вот, кушай, сил набирайся. А то совсем тощая, как глиста, нет мяса ни грамма – кожа да кости. Чего уставилась? Жуй давай! Раз принц принял, то и нам тепереча бояться нечего, а то все и не знали, как к тебе подойти и помочь чем, чтоб самому-то не влетело. Только что через Анна и узнавали, как ты там, живая ли мертвая. Да вкусности всякие подкидывали под дверь, а то заперто было!

Не знаю, что на меня нашло, но молоко и пряник вновь напомнили о детстве. Не всегда мне сильной быть, наверное здесь и поплакать можно, коли не выгонят. Слезы брызнули из глаз, рученки затряслись и вообще пришлось сгорбиться, волосами лицо прикрыть, чтобы уж совсем стыдно не было. Стряпухи с пониманием отнеслись к моему состоянию, рядом сели, за плечи потрясли и крепко обняли.

– Не переживай, деточка, не обидим мы тебя, – успокаивали хором всей кухней, – меня Сенькой звать можешь, ты перестань слезы-то лить, уж совсем от тебя не ожидали. Резвая же, как кобыла молодая, по двору с животиной своей, мантихорой, бегала. Такого зверя приручила, мы никак не ожидали! Мужики сразу заголосили, что ты та, кто у вас ведьмой зовётся, всякие вещи волшебные и непонятные делает. У нас ведь и свои ведуньи есть, да только кто знает, на что вы, люди, способны!

Долго еще успокаивали. Рада я была, что есть те, кто не испытывает ко мне ненависти, да вот только ведьмою лучше бы не называли… Ведьма – значит страх. Мой собственный страх. Я часто сидела у мамы в комнате перед сном. Она все время перебирала разные травы, что покупала в местной лавке, и высушивала их. Приятный запах мяты, рыжие колосья и лепестки роз, свернувшиеся замысловатой фигурой, я любила больше всего. Мне нравилось, что под потолком и на стенах висели пучки трав, словно я попадала в сказку, где правят добрые волшебницы, готовые прийти на помощь по первому зову его величества. Зимой на улице всегда страшно. Зима – пора голодных волков, что воруют скот и крадут детей, как говорят взрослые, чтобы дети слушались. Но я никогда их не боялась, ведь мама всегда рядом.

– Я люблю тебя.

Мама лишь улыбалась и тихонько целовала в лоб перед сном, а затем я шла к себе в комнату. Зимнее утро – время, гораздо страшнее любой ночи. Для меня. Ведьма – это приговор в нашем городе. Ведьма – это зло, что поглощает разум и тело человека. И люди в это время гораздо хуже голодной стаи волков, забирая чью-то жизнь, они становятся ненасытными…

– О чем задумалась, принцесса, – Сенька быстро смекнула что к чему и тут же принялась меня нагружать вопросами, – давай хоть расскажи, что там за стеною-то окаянною творится?

– Вроде уже договор подписан мирный…

– Подписать-то его подписали, – сказала молоденькая девушка примерно моих лет, доставая с верхней полки мешок с сахаром, – да все равно же страшно! Мы людей так близко и не видели раньше, вы первая, принцесса. Хоть и лет столько прошло, да покуда нам знать на что там за стеною наткнемся? У нас своих зверюг хватает, а как ваши… эти… а, медведи окаянные появились, так мы и растерялись совсем. Первая зима так вообще лютой была, мы же к морозам таким не привыкли. Тогда много наших полегло мужчин, после охоты так и нет вернулись. Кого загрызли, кто замерз насмерть. Это еще хорошо, что внутри стен замковых мы друг друга понимать можем, а тоже языки-то разные. Вы, принцесса, хоть и говорите на своем родном, да мы все равно свою речь-то слышим. А вот как объясниться с человеком, что ты не враг? Мы и сами-то вначале боялись, не знали ни обычаев ваших, ни что вы вообще из себя представляете.

– Это точно, – продолжила молодая по имени Рэнтра, – мы с братом зимой тогда на охоту вышли. В первый раз волчью стаю видели. Тут-то проблемы и начались, у нас таких дивных животных отродясь не было, так, псы мелкие, а тут …целая стая, да еще и голодная. Думали, что всё, конец нам пришел, учуяли они нас, да не тут то было. Тогда мужик ваш, человек, вышел. Один совсем, да как выстрелит стрелой прямо в вожака, прошепчет что-то да стаю всю спугнет. Они до этого лося загнали, а тут человека испугались. Вот и мы вас теперь боимся, а то как нашепчите чего…

– То не совсем человек был…

– Это как это?

– Ну-у – протянула я пытаясь собраться с мыслями и ответ сообразить, чтобы понятнее вышло, – у нас есть люди, которые колдовать могут. Это скорее всего был волхв. Таких мало, очень мало, не жалуют их в нашем городе, а вот что в других там, в Шушево или в Марьино, я не знаю. Городов много и везде свой устав. Все от правителя зависит. У нас в Бастаре, откуда я родом, таких смертной казни придают. Так что я их даже издалека и не видывала. Теть Сень, скажите, а у кого я могу попросить меня языку вашему научить? А то, кто знает, что меня впереди ждет. Мне хоть спокойнее будет, что объясниться с вами смогу, а не жестами руки выламывать.

– Ох, это ж тебе сейчас к нашим ученым и академикам идти надобно, да вот сомневаюсь я, что они тебя с распростертыми объятьями примут. Там не то что людей, там и своих-то за крыс не считают. – А зря, – подумала я, – крысы животные умные, хитрые и злобные. К ним прислушиваться порою надобно… а люди так и хуже крыс бывают.

– Ой, девки, заболтались мы совсем, скоро же и обед подавать надо, а у нас и куры не клюют. Ты к нам заходи, принцесса, не стесняйся. Очень уж послушать тебя хочется, что же в мире вашем происходит.

– Хорошо, я приду, но только чур и вы мне поведайте, что тут да как, обычаи какие и про живность всякую. На том и порешили. На кухне по сигналу Сеньки все быстро зашевелились, тут же загремели горшки, запахло мукой и соленьями всякими, чеснок и лук, вроде, тоже имелся. Сенька хоть и женщина в теле, да прыткая, все везде достанет, глазом зорким подметит да замечание сделает, али похвалит, коли есть за что. День шел своим ходом, вокруг все работали, были чем-то заняты, мне же себя занять было нечем. Вязать не обучена, вышивать тоже желанием не горю, да и сил столько времени высиживать не вижу смысла, пойти что ли Митьку поискать, может и наткнусь на морду наглую, усатую.

Солнышко высоко стоит, припекает, лето в самом разгаре, как бы удар солнечный не получить. Распустила я косу русую, пятерней растрепала да взъерошила, так волосы по плечам и легли, аж до самой поясницы. Насобирав одуванчиков желтых, венок сплела и на голову надела. Хоть такая радость пусть будет: