Жестко и быстро - Владимир Пекальчук Страница 15

В самом начале обеда мне представили незнакомца — это оказался Петр Николаевич Беляев, глава организации, которая играла роль одновременно службы безопасности, внешнеполитической, в масштабах Домов, разведки — и контрразведки, внутренней и внешней.

А затем разговор пошел на все темы подряд, кроме серьезных. Единственным намеком на серьезную беседу стал вопрос Петра Николаевича:

— Реджинальд, а что, в Доме Рэммов вас обучали использованию холодного оружия и рукопашному бою?

Опа, вот и первый скользкий вопрос. Либо охрана у ворот в монастыре рассказала, либо там еще и видеокамеры были, я же не присматривался на этот счет. Как я разделал того мертвяка с саблей, можно было заметить со стены, к тому же я пришел к воротам уже вооруженный, значит, меч я у кого-то отобрал, логично. Или проще — пошли по моим следам и нашли второго покойника, разделанного его же собственным оружием. С другой стороны, Реджи Рэмм меча в руках сроду не держал, до того, как в пустыню попал, и это, чисто теоретически, проверить можно, ведь я не знаю возможностей Петра Николаевича по части получения информации из чужого Дома, а попасться на лжи очень не хочется. Ладно, лучшая защита — нападение.

— Так это и есть тот серьезный разговор, о котором меня предупреждали? — Я постарался, чтобы в моем голосе звучало любопытство.

То ли Петр Николаевич профессиональный дознаватель и распознал мой ответ именно как уход от ответа, то ли мне показалось, что он насторожился?

— Нет, профессиональное любопытство. Четкое отсечение головы одним ударом, а перед тем еще и разрубание черепа, тоже чистое — это признак определенного мастерства, знаете ли, не говоря уже о том, что первого мертвеца вначале обезоружили.

— И что с того? Я вас еще больше удивлю сейчас. Это второй и третий противники. С первым я в пещере встретился, в состоянии крайнего изнеможения, у него была электродубинка, а у меня два ботинка, снятых с трупа. И что? С господней помощью как-то справился. Могли бы и сами догадаться, что Он не дал бы погибнуть невиновному.

Шеф СБ почесал затылок.

— Логично. Я, правда, с трудом представляю себе способ божественного вмешательства в наш бренный мир — никогда с этим не сталкивался, знаете ли.

Я пододвинул к себе тарелку с биточками и отправил один в рот, всем своим видом показывая, что тема исчерпана. Тут появились слуги и убрали грязную посуду.

Как только все перешли к биточкам и салату, Александр Тимофеевич сказал:

— В общем, надо утрясти некоторые вопросы. Реджинальд, ты в курсе, как обстоят дела с активами твоего отца, проще говоря — твоим наследством?

Я напряг память.

— Да, припоминаю что-то такое.

— Когда твой дядя Вольфар изгнал тебя и отдал под суд, твою собственность, которую Дом опекал до твоего совершеннолетия, он конфисковал. Однако теперь, когда твоя невиновность доказана господом, эта конфискация незаконна. Что ты думаешь об этом?

Вся собственность эта, если меня не подводит память, — акции в паре мелких предприятий, потому что отец в финансовые дела Дома был вовлечен не как совладелец, а как руководитель с высоким жалованьем в процентах от дохода. То есть там нечего было передавать в наследство, а пакеты акций он приобрел сам. Не бог весть какое богатство.

— Дедушка Александр, я хотел бы вам напомнить, коли вы запамятовали, что с меня только утром бинты сняли, а предыдущую пару дней я провел под капельницей в медотсеке автобуса. Вы всерьез полагаете, что я в перерывах между медикаментозными вливаниями и забытьем размышлял о финансах?

Господин Уэйн, тихо-скромно вкушавший телятину, сделал робкую попытку поперхнуться, к счастью, ему это не удалось. Так, надо слегка прикрутить свою иронию в адрес деда, а то душеприказчик отца еще подавится, чего доброго.

А дед конечно же остался непробиваемым.

— Ну а я не лежал, потому успел подумать. Если Вольфар Рэмм не отдаст акции добром, будем судиться. Дело, надо полагать, станет затяжным, даже несмотря на то, что я подключил своих лучших адвокатов, так что, хотя тебя будет представлять господин Уэйн, не исключено, что в суде появиться придется. А после ужина он даст тебе на подпись все необходимые документы.

Хм. Вот это уже немного любопытно. Вышвырнув меня как преступника против Дома, дядя Вольфар вполне законно мои активы конфисковал, однако теперь он обязан их вернуть. При этом я, войдя в другой Дом, сохраняю свои активы, извне принесенные, в личной собственности. Вопрос: какое дело деду до моих грошей, если он ворочает колоссальными средствами? Там одни адвокаты обойдутся в состояние, потому что у Сабуровых кто попало не служит. Где подвох? Почему он говорит, что дело намечается затяжное, если дяде Вольфару проще отдать мне акции без суда, который я выиграю даже без дедовских адвокатов? В самом деле, я иду на прием в императорскую канцелярию и, как малоимущий дворянин, пишу прошение о высочайшей защите. Мне выделяют обычного стряпчего — ну как обычного, там тоже работают профессионалы, разве что мне выделят не самого-самого, точнее, самого-самого, но снизу, — и этот стряпчий без проблем выигрывает суд… Которого не будет, потому что дядя Вольфар, понимая всю безнадежность дела, вернет мне акции до суда, не дожидаясь решения, которое гарантированно примут в мою пользу.

Так что тут не может не быть подвоха. Простейшее предположение — адвокаты умышленно затянут дело, а счет за их услуги дед попытается всучить мне. И опаньки, я уже без активов и завишу от Дома Сабуровых пуще прежнего. Это как вариант.

Я приподнял бровь:

— Затяжное дело? Там акций-то — кот наплакал. Оба предприятия — мелкие, и не контрольный пакет. И потом, я сильно сомневаюсь, что мне нужны ваши хваленые рыцари иска и жалобы. Даже больше — теперь дядя Вольфар знает, что я не убивал Томаса, и у него нет причин ненавидеть меня и ставить палки в колеса. Уверен, что он вернет мне все без суда.

Дед покачал головой:

— Не вернет.

— Он вам так и сказал?

— Я его знаю. Акции он тебе по-хорошему не отдаст.

— Я тоже его знаю, дедушка. Хотите пари? Я позвоню дяде Вольфару, и мы решим это дело. Скорее всего, обойдется без суда.

Внезапно подал голос Петр Николаевич, и его фраза стала для меня довольно неожиданной:

— Вы недооценили внука, Александр Тимофеич… Это не простое упрямство, а совершенно осознанное сопротивление, верно, Реджинальд?

— Естественно, — кивнул я, — не люблю, когда со мной играют втемную, знаете ли.

Дед хмыкнул:

— А игра в общем-то не с тобой, внук… Рэмм не отдаст тебе акции по-хорошему и будет упираться любыми средствами… ты ведь понятия не имеешь, что это за акции, не правда ли?

— Правда. Не имею.

— Одно предприятие — сборочный цех, там собираются кое-какие электронные комплектующие, которыми позже оснащается вся автомобильная продукция концерна, где Дом Рэммов — один из акционеров. Оно само по себе бесполезно, потому что его перепрофилировать невыгодно. И акций там не контрольный пакет. А вот предприятие, где производят руны, которые идут на изготовление противостихийной защиты в «Универсальном производстве Рэммов», — совсем другой разговор. Оно очень маленькое, и прибыль не фонтан, но без него Дом Рэммов будет вынужден закупать руны у сторонних поставщиков втридорога. И тебе принадлежит пятьдесят восемь процентов акций.