Имперский гамбит - Сергей Мусаниф Страница 15

Клозе не питал иллюзий относительно своей персоны. С его мнением считался разве что адмирал Круз, остальные просто мирились с положением вещей и блажью молодого императора.

Дело было вовсе не в уважении, которое Генштаб мог питать к Клозе. И не в хороших отношениях барона с Винсентом Коллоджерро, бывшим директором УИБ.

Генштаб, за которым стояла вся мощь ВКС, вполне был способен устроить мятеж и добиться успеха без помощи людей из УИБ. После чего адмирал Круз мог бы продолжить войну с таргами по своему собственному разумению. Но вряд ли бы он выдержал политические последствия такого хода. Империя – это не только армия, и ВКС не смогут вести войну без крепкого тыла, который в данном случае было способно обеспечить только УИБ.

Клозе считал, что мятежникам нужна ширма, фигура, которая будет принята народом и за которую смогут спрятаться истинные правители Империи. Это уже не имело к монархии ровным счетом никакого отношения. К власти рвались серые кардиналы, считающие, что они в состоянии взять ситуацию под контроль и выиграть войну. Благие намерения, конечно, и Клозе не стал бы с этим спорить. Однако он был убежден, что все серые кардиналы всех времен всегда руководствовались именно благими намерениями.

Никто не рвется к власти, чтобы окончательно все изгадить, все пытаются сделать лучше. Но получается не у всех.

– Человек, которому люди поверят.

– Люди поверят кому угодно, если его слова будут подтверждены мощью ВКС. Вы могли прийти к кому-нибудь из клана Рокуэллов. У любого из них больше законных оснований, чем у меня.

Он не хотел власти, но думать об этом было уже поздно. Отправившись вместе с Пенелопой на курьерском корабле, Клозе сжег за собой мосты. Теперь можно двигаться только вперед.

– Необходимо нарушить цепь наследования, – заявила Пенелопа. – Иначе это никогда не кончится. К тому же ты уже в курсе, как оно там все работает, и знаешь, как обстоят дела на фронтах. У тебя просто уникальное сочетание военного и бюрократического опыта.

Верит ли она сама, что на самом деле все так просто? Вряд ли. Ее брат был очень умным человеком, так же как и ее отец. Клозе не был знаком с матерью Пенелопы и другим ее братом, Гаем, но предполагал, что и они были далеко не дураки.

Пенелопе нельзя было отказать в аналитических способностях. Она получила прекрасное образование, лучшее из всех, какое ей могли бы обеспечить ее происхождение и состояние отца, большую часть жизни провела при дворе Виктора Романова, работала секретарем у своего брата, когда он сменил Виктора на троне, и тоже знала, «как оно там все работает».

– Но есть еще один фактор, – сказала Пенелопа. – Гораздо более важный с точки зрения текущего момента. Ты умеешь побеждать.

– Чего? – изумился Клозе.

– В этой войне Империей было одержано только две победы, – сказала Пенелопа. – Одну из них одержал мой брат, вторую – ты.

– Неправда, – сказал Клозе. – Битву за Солнечную систему нельзя назвать победой. Скорее это была ничья.

– Тарги не получили Марса и не нанесли непоправимого вреда нашим космических верфям, – сказала Пенелопа. – Не смогли ворваться в атмосферу Земли. Не добились ни одной из своих целей. После Сахары и Великого Китая… Что это, если не победа? Тарги оставили в Солнечной системе сотни кораблей.

– Мы тоже, – напомнил Клозе.

– Но мы вышибли таргов из своей родной системы.

– Не такое уж большое достижение, если учесть, что наша родная система защищена куда лучше прочих.

– Ты можешь это расценивать как угодно. Но с моей точки зрения, это была победа. И население Солнечной системы со мной полностью согласно.

Клозе отпил кофе и закурил сигарету.

– Когда я учился в Академии, я был полон мечтаний и иллюзий, свойственных молодости, – сказал он. – Тогда я мечтал сделать карьеру, причем сделать ее очень быстро и стать великим полководцем годам эдак к сорока. Конечно, для этого мне требовалась большая война – лучший, а точнее, единственный способ сделать быструю карьеру. Я и не предполагал, что мои желания исполнятся столь неожиданным образом. А какие мечты были у тебя?

– Такие же глупые, – сказала Пенелопа. – Я мечтала стать светской львицей и выйти замуж за императора, чтобы задавать моду всем женщинам Империи. При этом мне было абсолютно все равно, кто на тот момент будет нашим императором.

– Подожди-ка, – пробормотал Клозе. – Когда ты достигла брачного возраста, императором уже был Виктор. А он так и не женился.

– Когда я достигла брачного возраста, я перестала думать о подобных глупостях, – сказала Пенелопа.

– Думаю, твой отец ничего бы не имел против такого союза.

Питер Морган, предшественник Клозе на должности советника по вопросам безопасности, имел не меньший реальный политический вес, чем сам император. Некоторые даже считали, что он правит Империей, деля власть только с генералом Красновым. В те времена Клозе был далек от политики, а потому не имел собственного мнения на сей счет, но Юлий утверждал, что это не так.

Теперь уже вряд ли кто-то узнает правду. Как преданный слуга превращается в кукловода, где грань, перейдя которую ты теряешь надежду на обратный путь?

– Наш отец никогда не жаждал видеть одного из своих детей на троне, – сказала Пенелопа.

– Мой отец вообще не жаждал меня видеть, – сказал Клозе. – И до сих пор не жаждет.

– Ты не пытался с ним поговорить?

– Я не видел старого мерзавца со времен учебы в Академии, – сказал Клозе. – И не питаю никакого желания что-то в этом отношении менять.

– Но ты ведь доказал ему, что из тебя выйдет толк. Неужели ты думаешь, что он не переменит своего мнения?

– А мне это глубоко параллельно, – сказал Клозе. – В детстве, когда я нуждался в отце, я был лишен его поддержки. Теперь она мне вовсе не требуется. Тебе больше повезло с родственниками. Я же отношусь к своим как к бубонной чуме. Стараюсь держаться подальше и мою руки даже после телефонных разговоров.

– А сами они не пытались с тобой связаться? Особенно после того, как ты достиг положения?

– Нет, – сказал Клозе. – Полагаю, они отвечают мне взаимностью. Это своего рода идеальные отношения. Обоюдная неприязнь куда лучше на практике, нежели неприязнь только с одной стороны и горячие родственные чувства – с другой.

– Полагаю, ты прав.

Прежний Клозе, времен первой Сахарской кампании, наверняка заявил бы, что так оно и есть. Нынешний Клозе промолчал. Категоричность – одно из проявлений наивности, а наивность Клозе оставил в безымянном болоте вместе с правой ногой.

– Родственников не выбирают, но мои оказались не самыми плохими, – продолжала Пенелопа. – Сильный и мудрый отец, красивая и любящая мать, двое старших братьев, один – серьезный и всезнающий, никогда не совершающий ошибок, хотя последние годы его жизни опровергли такую репутацию, второй же – веселый, остроумный, готовый в любую минуту прийти на помощь… Идеальный старший брат.