Гнев Новороссии - Георгий Савицкий Страница 15

После неудачного нападения «правосеков» наступило хрупкое затишье, даже «желто-блакитные» каратели на горе Карачун не обстреливали город. Два медицинских джипа «Тигр» вернулись в расположение военно-полевого госпиталя.

Старший лейтенант Новиков сразу же справился о состоянии раненного в шею бойца. Оказалось, что тот уже прооперирован и пришел в себя. Тончайшую операцию по восстановлению поврежденной сонной артерии проводил сам подполковник медицинской службы Авраимов. Глядя на толстые пальцы и волосатые руки военврача, больше похожего телосложением на ярмарочного борца, не верилось, что Юрий Гаврилович выполнял сложнейшие манипуляции сосудистым инструментарием и успешно провел вазопластику.

Что и говорить – талант! При этом еще и помноженный на огромный опыт, начиная с Афганистана.

– Жаль, что я у вас хотя бы «на крючках» не постоял… – с плохо скрываемой завистью сказал Константин Новиков.

– Костя, не льсти старшему по званию, – лукаво улыбнулся Хитрый Грек.

– Да куда уж там…

* * *

Несколько дней старший лейтенант Новиков дежурил как обычный врач-терапевт. И понял, что на передовой – лучше! Думал как – отдохнуть и расслабиться. Не вышло. Только прикорнешь, как в палатке с красным крестом материализуется очередной бравый вояка:

– Доктор, а можно мне что-нибудь от головы? А у меня тут болит, а тут чешется. Ногу натер… Что-то сердце шалит…

Первый грозный вопрос при давлении 180 на 100:

– Сколько не спал?

– Ну, суток двое – трое… Я еще пару банок «энергетика» выпил…

– Ну, и кто тебя умным назовет? Вот тебе тридцать капель «Барбовала» – и на боковую! Это приказ!

Отдельную категорию пациентов составляли бабушки – «божии одуванчики».

– Ой, сынок, шо-то у меня туточки колет…

При этом подобные пациентки напрочь игнорировали наличие гражданских больниц, а шли именно в военно-полевой госпиталь! Что поделать! – врачи обязаны оказывать помощь всем. Чтобы успокоиться, старший лейтенант медицинской службы шептал клятву Гиппократа:

«Per Apollinem medicum et Aesculapium, Hygiamque et Panaceam juro, deos deasque omnes testes citans, mepte viribus et judicio meo hos jusjurandum et hanc stipulationem plene praestaturum.

Illum nempe parentum meorum loco habiturum spondeo, qui me artem istam docuit, eique alimenta impertirurum, et quibuscunque opus habuerit, suppeditaturum…» [17]

А так в основном – плановые перевязки, наблюдение уже прооперированных пациентов, даже один случай аппендицита оказался! Старший лейтенант Новиков провел аппендэктомию с чувством ностальгии…

После смены свободного времени оставалось достаточно. Неразлучная парочка военно-полевых хирургов, капитаны Асмолов и Максименко вовсю ухлестывали за медсестричками, причем – за «гражданскими». Старший лейтенант Новиков тоже завел пару интрижек. Действительно, война если и не все списывает, то прощает многое…

В одно такое нудное дежурство, которое уже изрядно поднадоело не только старшему лейтенанту Новикову, но и всем остальным офицерам медслужбы, в русском военно-полевом госпитале появился не совсем обычный пациент.

* * *

Возле баррикад, прикрывающих военно-полевой госпиталь, затормозили два изрядно побитых непосильным трудом на ухабистых дорогах «уазика». На машинах красовались черно-сине-красные флаги ДНР и красные кресты.

– Кто это к нам пожаловал? – молодой боец сдвинул предохранитель укороченного «калашникова».

Его напарник, пожилой ополченец с охотничьей двустволкой, подошел ближе. Он держал оружие на сгибе локтя, с открытой казенной частью и вставленными патронами. А теперь выразительно клацнул замками.

Из заднего «уазика» бойцы вытащили раненого с обмотанной кровавыми бинтами головой и в расстегнутом бронежилете. Тот опирался на странного вида винтовку, напоминающую гибрид «драгуновки» и автомата Калашникова. На ствольной коробке, на стандартном кронштейне «ласточкин хвост», как заметил Новиков, стоял оптический прицел. Раненый ругался, но как-то не по-нашему, хотя издали слов было вроде бы и не разобрать.

– Где у вас тут доктор? – крикнул один из бойцов.

– Сюда давайте! – молодой ополченец поставил автомат на предохранитель и указал на завешенные маскировочными сетями палатки с красными крестами.

Навстречу из палатки приемного покоя как раз вышел с пластиковым стаканчиком кофе старший лейтенант Новиков.

– Ну, вот – только решил кофею испить!.. Тащите раненого в палатку, – пластиковый стаканчик полетел в урну, расплескивая недопитое содержимое. – Заводите раненого в палатку, посмотрим, что там с ним.

Пока с пострадавшего стрелка снимали бронежилет, он ругался сквозь зубы на странном языке, похожем на чешский или польский. «Наемник он, что ли?» – подумал старший лейтенант Новиков. В принципе, для врача, пусть и военного, нет правых и виноватых – есть только пациенты.

Раненый стрелок с видимым сожалением расстался со странной винтовкой: передняя ее часть напоминала СВД, а задняя – автомат Калашникова. Оружие человек с перебинтованной головой аккуратно прислонил возле кушетки. А рядом положил еще и небольшой, похожий на дрель, пистолет-пулемет. Глянув на эту «дрель», старший лейтенант Новиков стал догадываться, кто перед ним…

Костя размотал повязку на голове, ранения были не такими уж серьезными. С правой стороны была рассечена кожа до кости, но сам череп не поврежден. Также была рассечена бровь. Под бронежилетом раны, как опасался военврач, не оказалось. Только внушительных размеров лиловая гематома и, скорее всего трещина в ребрах.

– Сейчас обработаю раны и отправлю тебя на рентген. Ты, что наемник? По-русски понимаешь?

– Ја нисам плаћеник… Не наемник… – с трудом выговорил раненый. – Я – српски снајпер.

– Честно говоря, я уже догадался, когда увидел пистолет-пулемет «Скорпион». Как тебя сюда занесло?

– Добровољац, борио сам се на српском рату. Сејчас овде сам у рату против нацистима, – раненый снайпер приумолк, подбирая слова. – Как это по-русски… Доброволец, воевал на сербской войне. Теперь воюю здесь против фашистов.