Злое железо - Алексей Молокин Страница 15

Справа от меня красовалась здоровенная стеклянная коробка, в которой располагался миниатюрный деревянный детинец. Недостроенный. Не то народный умелец, мастеривший детинец, ушел в бессрочный запой, так и не завершив свое творение, не то таков был первоначальный замысел, но все равно выглядело все это здорово. Кукольные фигурки жителей древнего Зарайска застыли в различных позах, соответствующих их профессиональной деятельности. Кто-то тащил бревно, кто-то вострил булатные ножи. Несколько малюсеньких человечков в жестяных шлемах и с копьями, изготовленными явно из зубочисток, изображали воинский дозор или княжескую дружину – я толком не понял, плохо я знаю историю города, в который меня забросила судьба. За речкой, изготовленной из зеленого, подернутого рябью бутылочного стекла, угрожающе корячились другие фигурки с крошечными луками и кривыми сабельками – не то степняки, не то шайка самого Аава Кистеперого, как известно, спалившего наш город дотла лет триста-четыреста назад. После чего и наступили для города новые времена, закончившиеся нынешним процветанием.

Прямо передо мной была лестница, ведущая на второй этаж особняка, красивая такая лестница, с пологими барскими ступенями и вычурными бронзовыми стойками дубовых перил. Лестница вела в небольшой зальчик на втором этаже, на стенах которого висели неразличимые отсюда картины местных художников. Я их всех знал, выпивал со многими, да что там со многими, наверное, со всеми. Писали они в основном пейзажи или исторические полотна, посвященные трудовой деятельности пахана нашего небесного Аава и его славных братанов-товарищей, Гугуки Сопатого, Кобылы Ласкового и прочих видных деятелей эпохи местного масштаба. Некоторые погоняла соратников господина Кистеперого звучали довольно смачно, поэтому в присутствии обывателей произносить их вслух было не принято. Другое дело в Храме…

Кабинет директора обнаружился слева за дверью, крашенной казенной краской некрасивого цвета. На двери висела табличка, отпечатанная на лазерном принтере:

Директор Зарайского краеведческого музея

г-жа Г. М. Арней

Стало быть, какая-то техника у музейных работников имелась.

Я постучал в дверь и, услышав «войдите», помедлил немного. Это самое «войдите» было произнесено низким, слегка хрипловатым голосом, от которого по позвоночнику пробегала сладостная неприличная дрожь. И мучительным резонансом отзывалась в другом месте. В общем, голос был… Ну, короче, я никогда не пользовался услугами «секса по телефону», но в моем представлении с таким голосом, оказывая эти самые услуги, можно было запросто разбогатеть.

Я вошел. Госпожа Арней стояла у окна вполоборота ко мне и занималась поливом комнатной пальмы с непристойно волосатым стволом. На пальмовой ветке болталась позабытая с Нового года елочная игрушка – маленький стеклянный кистень.

– Что вам угодно? – спросила директриса, выпрямляясь, пока я судорожно латал дыры в профессиональной броне милицейского хамства и цинизма. Броня была так себе, не успел я еще заматереть, как выяснилось! Да тут и самая матерая матерость вряд ли помогла бы, потому что госпожа Арней была – О! И туфли «Хохфут» к китайским умельцам явно не имели никакого отношения. И все остальное тоже. Так что было совершенно непонятно, что такая женщина вообще делает в нашем занюханном городке.

– Старший сержант Голядкин Степан Григорьевич, следователь-стажер Зарайского отдела внутренних дел, – официальным голосом отрекомендовался я.

– Вы из милиции? – спокойно констатировала госпожа директор музея. – Присаживайтесь, я сейчас.

Присаживаться я, однако, счел неудобным и стоял, переминаясь с ноги на ногу и с омерзением ощущая ногами промокшие во время пешего перехода от ментовки до музея ботинки и носки.

– Ну вот, я и закончила, – сообщила госпожа Арней, встала на цыпочки, сняла с верхушки пальмы елочную игрушку и небрежно бросила ее на письменный стол. – Теперь я целиком и полностью к вашим услугам.