И вся федеральная конница - Андрей Уланов Страница 15

«Не лежит» в данном случае означало – вяло, со стонами пытается шевельнуться. Получалось неважно.

С другой стороны, самокритично признал тролль, «неважно» для меня и «неважно» для столь тщательно измолоченного существа – это немного разные понятия. По крайней мере, можно уверенно сказать, что у этого человека наличествуют рефлексы настоящего бойца – ведь пытаться встать его побуждают именно рефлексы, проблесков сознания пока…

– А-а-а! Выпустите меня!

– Кто-нибудь, во имя преисподней, заткните глотку этому паровозному гудку! – простонали с пола. – Моя голова…

– Гарри! Осторожно!

– Я не собираюсь есть твоего друга, равно как и тебя самого! – твердо произнес Трой и, чуть подумав, добавил: – Некоторое ближайшее время нужды в пище я не буду испытывать вовсе. Очень сыт.

– Некоторое ближайшее – это сколько?

– Дня три, четыре.

– Ну, так долго мы здесь не задержимся, – пробормотал Гарри. – Надеюсь.

В отличие от шулера тролль не надеялся, а точно знал, какой срок им предстоит находиться «в здесь». А еще он столь же твердо собирался этот срок изменить – пусть даже по его меркам помещение, где они пребывали, было не лишено некоего уюта. Ведь тут были стены… пусть одна из них представляла собой решетку, а три остальные были сколочены из тонких, плохо ошкуренных досок, сквозь щели между которыми вполне могли попытаться бежать, к примеру, брауни.

Имелось также и окно… маленькое и опять-таки забранное решеткой, а главное – место для спанья – нары. Нет, определенно, для существа, привыкшего, что ковром ему чаще служит голый камень, чем цветочная поляна, участок и в самом деле выглядел уютно… если бы не практически единственная надежная вещь в камере – заговоренные кандалы! К досаде тролля, местные жители хоть и не собирались выкладывать деньги на постройку более капитального оплота правосудия, но и совсем уж дураками не были: заклятые с изрядным запасом прочности кандалы могли бы и дракона удержать.

– Правильно надеешься. – Второй охранник аккуратно положил карты на стол и потянулся к коробке…

– Эй, это же мои сигары!

– Они были твоими, приятель. А сейчас это конфискованное решением суда имущество.

– Суда?! – Эта новость произвела на Гарри такое впечатление, что ему даже удалось сесть… и не свалиться обратно на пол. – Что, суд уже был?

– Два часа уж как состоялся, приятель!

– Ничего не помню. Моя голова… – Гарри попытался коснуться упомянутого предмета над правым ухом – и с проклятьем отдернул руку. – Растакая хрень, да что это со мной?!

– Шотландское виски.

– Че?!

– Судя по виду и характеру нанесенного повреждения, – спокойно пояснил тролль, – удар по вашему черепу был нанесен бутылкой шотландского виски. «Сэр Эдвард» [4], если я верно помню запах.

– Я убью его!

– Сэра Эдварда?

– Да при чем тут сэр Эдвард! – взвыл Гарри. – Бармена! Эту ирландскую свинью! Зарежу, выпотрошу, кровь продам вампирам, а требуху – оркам, потом…

– Полегче с угрозами, приятель! – Тон бородача, впрочем, также трудно было назвать миролюбивым. – Хоть ты уже и схлопотал приговор, но учти – мы все здесь уважаем Сэма О'Нейла, единственного местного хозяина салуна в городе. И, если захотим, ночь эта покажется тебе очень длинной.

– Да пойдите вы к сата… – Шулер осекся, вовремя сообразив, что поминание некоторых персон в столь поздний час ему могут не простить куда больше, чем ругань в адрес бармена.

– Это ваш Сэм… и его долбаное ирландское чувство юмора! Да, конечно, шутить с чужаками так весело… за их золото!

Будучи крайне озабочен двумя вещами: собственной головой и обидой на весь остальной мир, – Гарри не заметил, как при словах «за их золото» охранники разом помрачнели. Но это изменение не прошло мимо глаз тролля.

– Шотландское виски! – продолжал тем временем бормотать Гарри. – Ну да, именно его я и спросил у этого ирландского борова! И он дал мне бутылку… ухмыляясь… еще бы ему не ухмыляться! Если бы я так же ловко сумел в нетронутой с виду бутылке заменить виски ослиной мочой, я бы тоже растянул пасть до самых ушей!

А вот теперь отреагировал уже толстяк, до этого момента продолжавший вжиматься в решетку. Трой никогда прежде не видел, чтобы люди так стремительно меняли свой цвет – с багрово-красного на белый.

– М-моча?!

– Да! – рявкнул шулер. – И она была везде! В бутылках на стойке… я хватал их наугад, и в каждой, каждой… и даже в стаканах на столах! Проклятие, там народу было не меньше двух десятков, и все они были в сговоре с ним… ждали веселья… срань господня, они даже пили это у меня на виду… а когда я выхватывал у них стакан…

– Знаешь, Гарри… – Толстяк выпустил из рук стальные прутья и, покачнувшись, сел на пол. – Знаешь… боюсь, тебе это не понравится, но…

– Что еще?!

– Боюсь, Гарри, дело не в бармене, а в тебе!

– Во мне?! Что ты хочешь сказать этим, а?!

– Понимаешь… когда мы расстались… ты направился в салун…

– А ты – в бордель!

– Да, и там…

– Набедокурил еще похлеще своего приятеля, – подал реплику второй охранник.

– Года уж два такого шума не было, – поддержал его бородач. – Ну да… с тех пор, как один… тож заезжий… взял да и бросился на девку… сволота клыкастая.

– Но я не бросался! – истерически взвизгнул толстяк. – Я ни на кого…

– Салли! Расскажи! По порядку!

– Э-э, – цвет лица Салли вновь начал смещаться в сторону красного участка спектра, – видишь ли, это не совсем та тема, которую я желал бы затрагивать в присутствии посторонних.

– Не, ну мы с Фредди могем и отвернуться, – ухмыльнулся бородач.

– Как бы…

– Салли. – Шулер говорил словно бы и тихо, но при этом каждое произнесенное им слово живо напоминало удар молотка… по крышке гроба. – Сучий потpox. Живо. Рассказывай. Или придушу.

– Да-да, сейчас. – Толстяк знал своего партнера хорошо… достаточно хорошо, чтобы понять – сейчас Гарри в самом деле готов сделать то, что пообещал… и остановить его охранники не смогут. Даже тролль – ежели вдруг возымеет желание вмешаться – и тот наврядли сумеет. – Видишь ли, когда… э-э… дама была готова… ну и я тоже… готов… я вдруг почувствовал… м-м-м, нечто странное. Я посмотрел туда, вниз, и увидел, увидел… Мне трудно об этом говорить…

– Ну!!! – дружно рявкнули оба охранника и Гарри.

– Я увидел, что выгляжу там как женщина, – упавшим голосом произнес толстяк.

Охранники переглянулись… и перекрестились.