Analyste - Андрей М. Мелехов Страница 15

— Надо ли это понимать как сдачу в плен или как начало военных действий?

— Как перемирие, — глухо ответил Аналитик.

Душистые волосы заслонили мерцающий свет пыльных электрических ламп. Он застонал от желания и впился сухим ртом в мягкие, умелые и влажные губы, немного отдающие горьким джином. День наконец плавно перешел в ночь.

Когда через некоторое время они, вспотев от усилий, умиротворенно лежали в объятиях друг друга, Аналитик вспомнил одну мудрость, сказанную ему когда-то Майором: «Ничто, мой друг, так не возбуждает, как непритворное желание красивой женщины залюбить тебя до смерти». Тут он ненадолго задумался о том, насколько это самое желание непритворно в случае Лены, но быстро убил в себе это направление мысли: во-первых, он все равно никогда не узнал бы правду, а во-вторых, ему и так было очень хорошо и в данный момент хотелось верить в лучшее.

— А ты — славный любовник! — прошептала ему в ухо Лена. — Странно, что красивый мужик с такими способностями не попался в мои сети раньше.

— Наверное, я просто стеснялся. Трагедия всей моей жизни: не я выбирал своих женщин, а они — меня. Мне всегда было трудно подойти к женщине, которая мне действительно сильно нравится.

— Даже к проститутке?

— Даже к проститутке. К тому же ты — насколько я разбираюсь в подобных вопросах — не совсем обычная проститутка. Ты — жрица любви, а твои мужчины — объекты религиозного культа. Должно быть, поэтому ты настолько популярна среди мужиков: ты любишь нас как явление жизни и только потом — как источник финансового благополучия.

Лена тихо засмеялась.

— Да ты поэт!

— Нет, я — философ. Кстати, а что ты делаешь в Богом забытой Анголе? Твое место — где-нибудь в Нью-Йорке, Лондоне или по крайней мере Москве. Здесь же ты смотришься как-то… не к месту.

— Во-первых, ты не можешь знать, забыл ли Бог про данное конкретное место на Земле. И, кстати, может найтись много причин, по которым Бог обратил бы свое внимание на Анголу. Во-вторых, пока мне здесь нравится. Перестанет нравиться — уеду.

Тут эффект физического контакта с голым телом Лены заставил «философа» замолчать и опять сосредоточиться на ее губах. Его руки медленно провели по совершенным изгибам ее тела и остановились на бедрах. Лена тихо застонала и прижала к себе его голову. Очень медленно и нежно они опять занялись любовью. Потом, уже во сне, Аналитик запоздало подумал и тут же забыл о том, что должен был спросить Лену, а откуда она знала, что именно нужно было говорить полицейским. Он спал крепко и спокойно, как в детстве, ему снилась тихая страна с огромными деревьями и красивыми горами, нежно освещенными неярким зеленоватым светом.

Лена как была — совершенно голая — вышла на балкон во влажную темноту африканской ночи. Закинув назад красивую голову с копной золотых волос, она долго смотрела вверх, на звезды, внимательным и спокойным взглядом. Аналитик, как мысленно называла она нашего героя, был прав: она действительно относилась с любовью ко всем своим мужчинам. Они были ее любовниками и детьми одновременно. На соседнем балконе двое африканцев, заметивших ее, стали громко и глумливо обсуждать ее присутствие. Лена коротко посмотрела в их сторону. Что-то заставило их замолчать и удалиться.

Вздрогнув, она вдруг посмотрела в глубь ночи, туда, где, невидимая сейчас, стояла мертвая башня недостроенного четверть века назад небоскреба. На его темной вершине, на самом краю, стоял тот, кто не так давно смотрел в глаза сошедшего с ума португальца и расправился с Майором и Капитаном. Он тоже почувствовал на себе взгляд прекрасной нагой женщины. Сначала его лицо с неприятно-правильными чертами оставалось таким же надменным, как у неприятно удивленного нежеланным любопытством черни монарха. Потом исказилось гневом по отношению к тому, кто в нескольких километрах отсюда не отвел своего взгляда, и вдруг превратилось в кошмарную маску чудовища из страшных снов. Так же внезапно карнавальная маска ужаса уступила место совсем другому выражению: сомнения и неопределенности. Ночной обитатель бетонного скелета стремительно шагнул вниз и исчез в темном ущелье неосвещенной улицы. Стайка крыс, пировавших над кучей банановой кожуры, метнулась в разные стороны, почувствовав приближающуюся волну воздуха от падающего тела. Когти маленьких грызунов в панике заскребли по гладкому камню мостовой в попытке побыстрее набрать скорость, но таинственный крылатый хищник так и не материализовался, и улица осталась пустой. Крысы еще некоторое время в недоумении осматривали окружающий мир, но вскоре, возбужденно попискивая, опять возобновили прерванную вечеринку.

Лена еще некоторое время спокойно смотрела в темноту, а потом вернулась в комнату, где, по привычке положив на голову подушку, чтобы не мешали звуки ночных выстрелов, спокойно спал Аналитик. Лена задумчиво и нежно погладила его по теплой голой спине. Она пока не могла понять, что, кроме привлекательной внешности и умственных способностей выше среднего, выделяло этого представителя мужского рода. На ее пути попадались гении ума и обаяния, сексуальные машины, создатели корпораций и политики: одним словом, красивую и опытную хищницу Лену трудно было удивить. Еще труднее ей было понять саму себя: при ее роде деятельности можно было ожидать, что она бы просто подошла к понравившемуся ей мужчине и взяла его. В случае же с Аналитиком что-то помешало сделать это сразу после первой встречи, много месяцев назад. Наконец она стремительно встала, надела тот минимум одежды, который могла позволить в местном климате и со своей фигурой, и уже направилась к двери, когда остановилась, вспомнив что-то важное. Это было связано с тем незнакомцем, который не выдержал ее взгляда некоторое время назад. Подойдя к своему любовнику, она легко дунула на его глаза. Аналитик тихо вздрогнул, выражение его спящего лица, выглядывающего из-под подушки на голове, на секунду изменилось, но он не проснулся. Лена быстро написала записку, оставив ее на кухонном столе, заботливо проверила, стоит ли «Глок» на предохранителе, и покинула квартиру.