Маскарад - Мелисса де ла Круз Страница 15

Безнадежно. Все было безнадежно. Ее дедушка оказалсябесполезен. Всего лишь трусливый старик, у которого в жизни не было ничего,кроме его книг, сигар и портвейна. А кого она хотела найти? Наставника,советчика, покровителя... Отца. Того, кто хотя бы ненадолго снимет ношу с ееплеч.

На следующее утро в комнате гостиницы, собирая свои вещи,Шайлер вспомнила последние слова, сказанные Лоуренсом при расставании.

— Извини, Шайлер. Корделия ошиблась, послав тебя ко мне.

Он принялся расхаживать взад-вперед перед камином.

— По правде говоря, меня больше не волнуют дела Голубойкрови. Я снял с себя ответственность и больше не интересуюсь, что там у нихтворится, еще со времен Роанока. Тогда они предпочли последовать за Михаилом,как делали всегда, — произнес Лоуренс, имея в виду, что, когда стало известно окризисе в Роаноке и предполагаемом возвращении Серебряной крови, Совет вновьофициально объявил Михаила Регисом. — И если я не ошибаюсь, они по-прежнемупредпочитают следовать за ним же, носящим ныне имя Чарльза Форса. — Лоуренспокачал головой. — Когда он отвернулся от семьи и отрекся от имени ван Аленов,я поклялся, что никогда больше не вернусь в Совет. Так что, увы, ты приехала вВенецию напрасно. Я уже стар. И предпочитаю прожить свою бессмертную жизньспокойно. Мне нечего тебе предложить.

— Но Корделия сказала...

— Корделия, как всегда, возлагала на меня слишком многонадежд. Ключ к победе над Серебряной кровью не во мне, а в Чарльзе и Аллегре.Лишь неразвращенные способны спасти Голубую кровь от мерзости Серебряной крови.Извини, что мало чем могу тебе помочь. Я навсегда отрекся от Голубой крови,когда отправился в изгнание.

— Так значит, Чарльз Форс был прав, — дрожащим голосомпроизнесла Шайлер.

— Что ты имеешь в виду? — мрачно поинтересовался Лоуренс.

— Он сказал, что ты и наполовину не таков, каким Корделиихочется тебя видеть. Что я не найду в Венеции ничего, кроме переживаний инеприятностей.

Лоуренс отшатнулся, словно от удара. На лице его отразилосьмножество чувств разом — стыд, гнев, гордость, но он промолчал. В конце концов,он резко развернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Ну что ж. Вот и все. Шайлер застегнула дорожную сумку, закинулаее на плечо и вышла в коридор, к лифту, где уже ждал ее Оливер. Он непоздоровался с девушкой и не пожелал доброго утра.

Шайлер знала, что если она захочет, то может уловить общийход его мыслей — они транслировались широко, словно спутниковое радиовещание.Но она всегда отключала сигнал. Ей казалось неправильным подглядывать заОливером. Кроме того, Шайлер и не требовалось применять свои особыеспособности, чтобы понять: юноша по-прежнему сердится из-за того, что она вчеравечером ему не позвонила.

Шофер Лоуренса привез ее в гостиницу поздно ночью, и Шайлеробнаружила у себя на мобильном несколько сообщений от перепуганного друга иголосовое сообщение на гостиничном телефоне. Ей стоило бы перезвонить Оливеру,но было уже так поздно, что девушке не захотелось его будить.

— Я думал, ты умерла! — сердито бросил Оливер.

— Ну, тогда ты мог бы забрать себе мой айпод.

— Да на фиг он мне? У него даже камеры нету!

Шайлер сдержала улыбку. Так она и знала, что Оливер несможет злиться долго.

— Зато ты пропустила крутое музыкальное шоу по телевизору,вручение наград Эм-ти-ви. Дэвид Хассельхоф выиграл во всех категориях.

— Ну, увы мне.

— Папа улетел другим рейсом, пораньше, — буркнул Оливер. —Торопился на какое-то собрание акционеров.

Шайлер искоса взглянула на друга. Каштановые волосызакрывали лоб, а светло-карие глаза с зелеными и топазовыми крапинками былиполны обиды, но одновременно и заботы. Шайлер едва удержалась, чтобы некоснуться шеи Оливера, выглядящей столь уязвимо и соблазнительно. В последнеевремя она ощущала в крови новое желание — питаться. Жажда была сходна снегромким рокотом, словно играющая где-то на заднем плане музыка, которую тыдаже не замечаешь, но стоит лишь ей сделаться громче — и ее уже не спутаешь нис чем. Шайлер поймала себя на том, что ее влечет к Оливеру по-новому, и,взглянув на него, девушка покраснела.

Шайлер пришло в голову, что ее отец, человек, был фамильяромее матери, вампирши, и Аллегра взяла его в мужья вопреки законам вампиров.

Впервые за всю историю существования Голубой крови границамежду двумя народами стерлась, и в результате на свет появилась она, Шайлер.Наполовину человек, наполовину вампир. Димидиум когнатус.

Шайлер узнала о своем происхождении всего несколько месяцевназад, но теперь понимала, что ее кровь была ее судьбой, сплетающейсяпричудливыми узорами в венах у нее под кожей. Кровь призывала кровь. КровьОливера...

Девушка никогда прежде не осознавала, насколько красив еелучший друг. Насколько мягкой выглядит его кожа. Как ей хочется коснуться егошеи под кадыком и поцеловать его туда, а потом, быть может, пронзить его кожусвоими клыками, погрузить их в тело... и питаться...

— Кстати, где ты все-таки была? — поинтересовался Оливер,нарушив ход мыслей подруги.

— Долго рассказывать, — отозвалась Шайлер.

Двери лифта отворились, и они вышли.

Пока они добирались в раздолбанном такси по булыжныммостовым к маленькому местному аэропорту, Шайлер поведала Оливеру обо всемпроизошедшем, а друг внимательно выслушал ее.

— Ох, жалко-то как! — сказал Оливер. — Ну, может, онкогда-нибудь передумает.

Шайлер пожала плечами.

Она изложила свою просьбу, сделала все так, как велела ейбабушка, и все же ей было отказано. Наверное, больше она уже ничего не сможетсделать.

— Может, передумает, а может, и нет. И хватит говорить обэтом, — со вздохом произнесла она.

Их рейс до Рима задерживался, потому Шайлер с Оливеромкоротали время, разглядывая товары в магазинчиках дьюти-фри и сувенирныхлавках. Оливер ухмыльнулся и показал Шайлер пикантный итальянский журнал.

Шайлер взяла несколько журналов, бутылку воды и жвачку,чтобы во время взлета и посадки меньше давило на уши. Девушка уже встала было вочередь к кассе, чтобы оплатить покупки, и тут заметила стеллаж с венецианскимимасками. Хотя до карнавала оставалось еще несколько месяцев, город заполнилиуличные торговцы масками, шумно расхваливавшими свой товар. Девушка не обращалавнимания на дешевые безделушки, но тут, в аэропорту, одна маска привлекла еевнимание.