Освободитель - Александр Прозоров Страница 15

— Не подлизывайся, — отрезал Егор. — По делу говори.

— Так об том и сказываю… — Взявшись за оглобли, мальчишка напрягся, покраснев от натуги. Но при том выдавил: — Люди торговые лета ждут, дабы реки открылись. А про иных путников и вовсе не слышно.

— Так ведь зима! — не понял Егор.

— То-то и оно, что зима, — Пересвет, отпустив оглобли, отер лоб. — Здешняя зима чахлая. Реки толком не мерзнут, по льду ходить нельзя. Холода недолгие, снег дольше пары месяцев не лежит. Это у нас зимой самая жизнь начинается: походы ратные, лесоповал в чащобах, гулянья всякие и веселье. Здесь же народ после снегопада по домам прячется да ждет, пока все растает. Ни торгов, ни войны, ни работы. Прости, господин, не сдвинуть мне саней. Лошадь надобно покупать. Сам не свезу.

— Надо — значит, покупай, — задумчиво разрешил Вожников. — Получается, ближайшие два месяца тут никто никуда не поедет? Вот, проклятие! Ладно, при таком раскладе соглашусь. Попробуем твоего рыцаря нагнать.

И на рассвете путники снова оказались на промерзшем, ледяном тракте. Только теперь верхом ехали лишь Егор и Пересвет. Сарацинский географ, укутанный в меховой полог, словно младенец, на этот раз покоился в санях, на козлах которых, под нос ругаясь, сидела Дарья. Недовольство рабыни вызывали юбки, которые она напялила под беличий плащ. Точнее не юбки, а отсутствие штанов — в новой одежде холодный ветер постоянно задувал ей снизу, особого удовольствия не вызывая.

Великий князь тоже постоянно ругался, хотя и не так громко. Дорога, по которой они ехали, постоянно петляла по холмам, сворачивала к переброшенным через ручьи и овраги мостам, ныряла в низины, чтобы потом вскарабкиваться на крутые склоны засеянных виноградом взгорков. И все это в то время, как рядом тянулась ровная и прямая река По, подернутая льдом и припорошенная снегом.

Но, увы, выехать на привычный для Руси ровный и удобный тракт не было никакой возможности. Даже у берега лед легко проламывался от удара каблука. На стремнине же местами снег был темным и влажным, предупреждая о коварных промоинах.

Однако даже с петлями и подъемами за три дня четверо путников добрались до Шамбери и остановились в трактире «Вкусное хрю», готовясь дожидаться тут своего будущего попутчика.

— Ответь мне, любезнейший, — уплатив задаток, спросил трактирщика Егор, — здесь много постоялых дворов? Мы ищем рыцаря из ордена Сантьяго, боимся разминуться. Как бы мне сделать так, чтобы при появлении сего воина к нам сюда прислали вестника с предупреждением?

— В холодный сезон путников на нашей дороге не так уж и много, — прибрав монеты, ответил розовый и упитанный, как поросенок, хозяин. — Рыцарей и вовсе по пальцам пересчитать. Мыслю, если вы ищете шевалье из ордена Сантьяго, то он сидит у вас за спиной, за угловым столом моего заведения. Я буду сильно удивлен, если второй такой появится тут до лета.

— Ты шутишь?!

— Смотрите сами! — указал трактирщик на фигуру в темном плаще.

Гость, сидя спиной к залу, деловито разделывал каплуна, то и дело отправляя в рот крупные куски мяса и иногда запивая их пивом из высокой деревянной кружки. Он был в сером плаще с накинутым на голову капюшоном, и на спине красовался вышитый алым шелком герб в виде креста, основание которого походило на лезвие ножа, верх — на перевернутое сердце, а перекладинами служили стилизованные лилии.

— На ловца и зверь бежит… — Вожников жестом позвал географа с собой, пересек низкое сумрачное помещение, остановился у края стола: — Прощения прошу, господин рыцарь, что отвлекаю от трапезы. Мы с другом хотим обратиться к тебе с нижайшей просьбой…

— Чтоб меня волки съели! Мы дожили до того, что теперь даже в Савойе [14]в кабаках говорят по-русски! — Рыцарь вогнал свой кинжал в столешницу и отер руки о тряпицу. — Ну, сказывай, чего надобно?!

От резкого движения капюшон свалился назад, обнажив пышную копну ярко-рыжих волос, в двух местах прихваченных серебряными заколками. Голубые глаза, пухлые губы маленького рта, вздернутый носик, голубые глаза.

— Женщина?! — опешил от неожиданности Егор [15].

— Хочешь сказать, рыжая ведьма? — цыкнула зубом рыцарь, промокнула тряпицей жирный рот, после чего вытянула из ножен длинный клинок в три пальца шириной и положила между собой и Вожниковым: — Ну, давай, говори. Давненько я не срубала голов своим клинком. Истосковалась по этому развлечению.

— Ты и есть рыцарь Сантьяго? — все еще не мог прийти в себя Егор.

— Тебе что-то не нравится, серв?!

— Друг мой… — Географ положил ему руку на плечо, и Вожников спохватился:

— Х-хочу представить тебе, рыцарь, своего друга, мудрого Хафизи Абру, мудреца из Самарканда, приехавшего…

— Сарацин?! — вскочила женщина и схватила меч со стола.

— Спокойно!!! — Егор вскинул руки ладонями вперед. — Да, он сарацин. Это бывает. Но войны сейчас нет, посему даже сарацины могут путешествовать по христианским землям и вершить свои дела. Торговать, доставлять письма, изучать труды ученых. Получать образование.

— Но он сарацин!

— А ты женщина. Люди, они вообще разные. Еще встречаются мавры, китайцы, арабы. Я даже видел одного пигмея, клянусь своей треуголкой! Ты знаешь, кто такие пигмеи?

— Я рыцарь арагонского ордена! Я поклялась сражаться с сарацинами, не жалея своего живота!

— Надеюсь, ты поклялась делать это на поле брани, а не во французских кабаках?

— Мы можем выйти и сразиться с ним на улице!

— Не можете, — покачал головой Вожников. — У него даже меча с собой нет. Он не воин, а ученый, мудрец. Приехал в эти дальние для него земли, дабы познать христианские науки и увидеть наш мир. Я полагаю, рыцари Сантьяго не сражаются с безоружными? Мне даже кажется, рыцари дают клятву безоружных паломников охранять и сопровождать?

— Ну, он же не паломник, путешествующий по святым местам! — Женщина наконец-то опустила меч.

— Еще какой паломник! — облегченно перевел дух Егор. — Просто наши паломники чаще ездят отсюда в святые земли, а он едет из святых земель сюда. Ты не поверишь, но во Франции просто огромное количество святых мест. Особенно для нас ценны университеты и чудотворные источники. Но и просто города тоже бывают интересны.