Перекресток - Сергей Лисицын Страница 15

Если знаешь, куда смотреть, обязательно увидишь что-нибудь интересное. Сейчас я наблюдал, как Ким беседует с парнем из технической бригады, обслуживавшей наш шаттл. Тощий вертлявый чернокожий в висящем складками комбинезоне что-то показывал Киму на экране своего планшета. Мне показалось, что это какие-то таблицы. Я присмотрелся — да, точно. Таблица. Ким передал чернокожему тонкую стопку прозрачных пластин, перетянутых резинкой. Они шлепнули друг друга по ладоням и разошлись.

— На что ставил, — кивнул я вслед удаляющемуся, раскачиваясь под неслышную музыку, технику.

— Хоккей. Поставил на «Кардиналов». Макинту говорит, что у них хорошие шансы сделать «Кленовые листья» в этом круге. Я ему верю. Матчи, правда, смотрим в записи, внизу, сам уже знаешь, никакой Сети, никаких трансляций, но мне даже нравится.

Я прислушался к своим ощущениям и решил, что мне, пожалуй, тоже.

С тихим урчанием подъехал кар, груженный нашим снаряжением. В том числе контейнером с разобранным «Гоплитом», запчастями к нему, а также моим последним приобретением — парой ручных систем ведения огня «Шквал», в просторечии «револьверов», а также мультизарядной винтовкой «Дракон пустыни», не такой, конечно, мощной, как «Василиск» того пожилого джентльмена, зато удобной в ношении и неприхотливой.

Стоило мне вспомнить о нем, как я увидел и самого обладателя винтовки — он широким шагом шел к нашему шаттлу, а за ним ехал арендованный кар, груженный примерно таким же снаряжением, как и наш. Дед явно готовился осесть на плоскости всерьез и надолго. Я заметил контейнер с симботом, если мне не изменило зрение, «Грифоном» — весьма неплохой моделью, которая при должном оснащении могла тащить на себе значительное количество дополнительного груза, за что была любима спасателями и парковыми рейнджерами многих планет.

— Здравствуйте. Меня зовут Фрэд, — протянул он для пожатия широкую ладонь и большим пальцем показал на борт шаттла, — на нем летите?

— Мартин, — ответил я на рукопожатие, — да, но я всего лишь пассажир. Если хотите на борт, договаривайтесь вон с ним, — я указал на стоявшего в проеме грузового люка Сергея. — Он тут старший.

— Благодарю. Кстати, а я вас видел в зале прилета! Мы с вами прибыли в один день!

— Ну у вас и острый глаз! — усмехнулся я.

— Да и память, слава богу, не подводит, — рассмеялся Фрэд, и я снова подумал, что непрост этот дедушка. — В моем деле без этого никуда!

И он направился к Сергею, снова поднимая для приветствия руку, а я остался стоять, гадая, что же это за дело такое.

Впрочем, загадка разрешилась довольно быстро, когда мы все уже сидели в противоперегрузочных креслах, ожидая разрешения на вылет.

— А что за дело-то? — спросил я прямо.

— Парковый рейнджер. Двадцать с лишним лет браконьеров гонял, — не без гордости ответил Фрэд.

— И теперь решили погонять их здесь? — улыбнулся я.

— Да. Что-то вроде. Погонять. — Бывший рейнджер стал неожиданно серьезным, глаза чуть сощурились, и мне почему-то стало неуютно, когда я представил себя на месте того, кого решил погонять Фрэд.

— А еще дочка у меня тут, Анита, — широко улыбнулся он, меняя тему разговора, — подалась в Небесные Сестры — и поминай как звали. Самостоятельная! Говорит, мол, тут передний край для всего человечества, во как!

— Пассажирам приготовиться к старту. Занять свои места, пристегнуться… и не отсвечивать! — закончил инструктаж голос Кима, и шаттл ощутимо дрогнул.

Заработал закрепленный над пилотской кабиной монитор, показывавший вид спереди, и я увидел, как уходит вверх створка шлюза. Надвинулась чернота космоса, и мы вывалились из чрева станции. Тут же на нас надвинулась безумная туша Перекрестка — нелепого, грандиозного, величественного. Шаттл падал на него, и вскоре все поле зрения заполнила серовато-синяя скатерть верхней плоскости.

Вот она дрогнула, поплыла в сторону — теперь перед нами расстилались сразу несколько плоскостей, видны были лишь самые их края. Пилот перевел машину в горизонтальный полет, и она скользнула в атмосферу. Почти сразу началось снижение. Теперь монитор переключился на вид с обзорных камер, и я на мгновение зажмурился, не веря своим глазам. Не было синего гиганта в небе. Над высокими фиолетовыми горами плыла планета, окруженная кольцом, подобно Сатурну в Старой системе. А левее садилось за горизонт местное солнце — красноватое, маленькое, усталое. До самых гор расстилалась равнина, покрытая колышущейся под легким ветром травой. Вдали мелькнули и пропали силуэты каких-то животных, проплыли по правому борту здания странных изломанных очертаний, соединенные между собой подвесными ажурными мостиками, и тоже исчезли из поля зрения.

Шаттл продолжал снижаться, басовитое гудение двигателей сменилось резким свистом, машина провалилась вниз, мягкий толчок…

Мы прибыли на Перекресток.

* * *

Сверху космопорт походил на разрезанный вдоль тюльпан, чья ножка соединялась с жилым куполом города. Серо-стальная дуга посадочного блока вздымалась из песка, словно пасть гигантского чудовища, готового проглотить наш шаттл. Впечатление усиливало и защитное поле, мерцавшее в «пасти», подобно пленке слюны.

Купол Гагарин пах лимонами и пылью. Слабый запах чувствовался повсюду, как повсюду был и тонкий слой желтоватой, похожей на пудру пыли. Она проникала даже сквозь герметичные створки ангаров космопорта, даже сквозь силовые поля, которыми зев причальной воронки блока приземления отгораживался от остальной плоскости.

Мы шли по истертым металлическим плитам тоннеля, соединявшего ангар с переходным узлом купола, и ботинками поднимали маленькие желтые смерчи. Прозрачная труба упиралась в некрашеную дверь из металлопласта, к ней деловито, что-то негромко обсуждая, шагали Платформа и Ким, а мы с Фрэдом топали чуть позади и, как и положено новичкам, вертели по сторонам головами. Вокруг трубы намело невысокие барханчики, по которым шустро носились какие-то местные создания, помесь ящерицы и кузнечика, а стоило поднять глаза, и голова у меня шла кругом: к горизонту уходила желтая пыльная равнина, усаженная растениями, живо напомнившими мне кактусы старой Земли, только располневшие, свесившие на барханы пивные животы оранжевого цвета, а над ними ползли по небу лимонные облака, снизу подсвеченные заходящим светилом, а сбоку — бледным светом гигантской серебряной луны и красноватыми отблесками повисшей рядом с луной планеты. Им неоткуда взяться было в этом небе — апельсину этому, уходящему за несуществующий изгиб горизонта, луне этой и поддельному Сатурну. Не могло их тут быть, положено было светить голубому гиганту, но вот они и не собираются исчезать. Конечно, я видел это в материалах, которые смотрел и читал на борту лайнера, но одно дело запись, а другое — наблюдать все это безумие своими глазами.

Двери переходного узла с шелестом разошлись, и мы шагнули внутрь купола. Здесь пыли было куда меньше, но все равно хватало. И запах тоже никуда не делся, хотя казался менее раздражающим. Возможно, я просто привык.