Ржавая Хонда - Владимир Яценко Страница 15

Эту штуку они называют леталкой. Прямоугольное корыто: три шага в ширину, пять в длину. Высота бортов – по колено. У купца леталка побольше. Посудины между собой связаны верёвкой. Вот за эту верёвку «купец» нас и тянет.

Купеческая леталка называется «буксир». Наша – «баржа». И летим мы на высоте чуть выше моего роста. Ни толчков, ни тряски. Хорошо! Настораживают только бурые пятна. Они всюду: на бортах, полу… на крышках сундуков, чинно расставленных по углам. По цвету и запаху определённо – человеческая кровь. Похоже, тут совсем недавно кого-то прикончили. Возможно, даже в этом отбое. Над нами, от борта к борту и от кормы к носу, – деревянные арки. Так что небо в клетку. В широкую, правда. Сквозь ячейку шагнуть можно, не пригибаясь. Эти арки Феликс дважды назвал шпангоутами. А Иван их называет стрингерами. Чудаки. Не могут договориться, что ли?

Буксир раза в два больше нашей лохани будет. Посередине – курень. Огромный. Высокий. И никаких арок нет: ни стрингеров, ни шпангоутов. Впрочем, не исключено, что именно на эти арки и натянута ткань куреня. У них там свободные места только спереди и сзади. Феликс их называет кокпитами. Один, стало быть, носовой, его отсюда не видно. Зато второй, кормовой, к нам повёрнут, и временами мне кажется, что сквозь выпускной полог за нами наблюдают. А что? Если у них тут тряпки летают, жарят пищу и стилетом не пробиваются, то почему не быть ткани прозрачной с одной стороны?

В палатке живёт купец со своими жёнами. И жёны у него очень красивые. Дело даже не в лицах, фигуре, одежде. Это само собой. Как они ходят… плывут! Задница туда-сюда, как на пружинках. Даже страшно становится за эту красоту: вдруг отвалится?

С караваном мы уже один отбой. Похоже, что летят они по известному маршруту. Стояли у озера с чистой водой. Так эти женщины голыми при нас купались! Купцу по фигу, а ребята отворачивались. Ещё одна странность: если девушкам всё равно, отчего же не посмотреть? Если глаз радует?

Я даже ближе подошёл, разглядывал их. Слюни пускал. А они смеялись и водой брызгались. К себе звали. А что? Я бы выкупался. Только неудобно как-то. Они же купца жёны? А у меня такое напряжение в штанах, что только разденься…

Кстати, о напряжении. Южный горизонт затянут мутной пеленой, из которой в нашу сторону тянутся сиреневые клочья. Скверная примета. Очень похоже на приближение урагана. Дождь, град, шквальные порывы ветра.

Поднимаюсь на ноги и присматриваюсь: так и есть. Через пять-десять минут эта напасть будет над нами. Почему никто не бьёт тревогу? Какими бы устойчивыми ни были леталки, лучше приземлиться и зарыться поглубже.

Задираю голову. Так и есть: оба стервятника, присматривающие за купцом, наверное, от самой Москвы, уже удрали. Понятно: им сверху лучше видно, куда движется стихия.

Оглядываюсь. Булыга, Феликс и Каин дремлют, прикрывшись дерюгами. В последнем отбое глаз не сомкнули – несли дежурство. Данила что-то высматривает в бинокль на севере. Иван украдкой наблюдает за Данилой. Может, Ивану сказать? Данила, старший в команде, всё время чем-то недоволен: отмалчивается, хмурится и напряжённо думает. Прямо как мой Каин!

Но обратиться к Ивану я не успеваю: откинув полог, из куреня выходит Мария. У неё чёрные волосы, и она ниже другой жены купца, которую зовут Еленой.

У Елены волосы светлые, почти белые, а ещё высокая грудь. Но Мария мне нравится больше.

– Привет, Рыжик! – Ух ты! Это она со мной так разговаривает! – Как служба?

Пытаюсь ей ответить, но горло сдавило: чего-то хриплю, а что прохрипеть собирался, уже и не помню. Поэтому с минуту откашливаюсь, пытаясь унять сердце и восстановить дыхание.

Мария подходит к самому борту. Между нами только туго натянутый канат, кажется, протяни руку – и можно будет потрогать её волосы. Возникает сильное желание перебраться по канату на буксир. Интересно, что мне за это будет? Оглядываюсь: за нами наблюдает только Иван. Прислушивается…

– Да, – говорю и вдруг понимаю, что забыл, о чём она спросила. – Хорошо бы…

Она смеётся. Глаза блестят, влажные губы, милая улыбка… Вот это да! Я уже не хочу к началу Тьмы. Хочу быть купцом.

– Это правда, что ты из самого Мурома пешком идёшь?

– Из Коврова.

– Зачем?

– Хочу начало Тьмы увидеть… Хотел, – поправился я. – Раньше хотел.

– А что так, Рыжик? – смеётся Мария. – Передумал?

– Да. Теперь хочу быть с тобой.

– Ого! – У неё широко открылись глаза. Она по-прежнему улыбается, но как-то по-другому. До моих слов это была просто улыбка. А теперь это была улыбка именно мне, Рыжему из далёкого, побитого грязью и мухами Коврова. – Ты знаешь толк в комплиментах?

– Нет. Я не знаю, что такое комплименты. Просто ты очень красивая. Когда я на тебя смотрю, мне не хочется ни о чём думать. А когда тебя не вижу, могу думать только о тебе. Это волшебство какое-то?

– Да, Рыжик, – смеётся Мария. – Волшебство. Ты самый симпатичный дикарь из всех моих знакомых дикарей.

– Я не дикарь, – кисло отвергаю её предположения. Кажется, я опять сморозил какую-то глупость. – Я знаю, что такое вилка и ложка.

– И нож? – В её голосе насмешка.

Странный у них тут всё-таки юмор.

– Разумеется, как же без ножа? Это без вилки с ложкой можно. А без ножа нельзя.

Я «разламываю» дубинку пополам, обнажая клинки, и это пустое бахвальство спасает мне жизнь.

– Мара, в курень!

У меня нет времени на глупые слова. Врагов много, каждый – верная смерть. Удар, замах, удар на возврате левой… я рассекаю тела сектов и вижу, что не поспеваю за круговертью атакующих насекомых.

Прыгаю вниз и под прикрытием буксира нахожу относительное убежище: теперь всё зависит только от моей скорости и выносливости. По величине и форме секты сродни ноге взрослого человека: «бедро» – широкое брюшко с крыльями и головой, «голень» – сегментированный хвост, который помогает твари держать равновесие в полёте. Чтобы добраться до меня, им нужно залететь под леталку и потратить несколько мгновений на разворот и прицеливание. Этой паузы пока достаточно для обороны. Удар, замах, возврат правой… Каждая рука прямым и обратным движением разваливает тварей на части. Гудение атакующих сектов перерастает в рёв. Вскоре я забываю о своих сомнениях в убойности прямых клинков. Конечно, в отличие от серпов теперь нужна оттяжка, но разве сравнить заточенный булат с железом?