Гаэльская волчица - Анри Лёвенбрюк Страница 15

Утром Мьолльн начал долгий спуск в долину, и сердце его полнилось счастьем.

По прошествии нескольких недель он поселился в маленьком городке Блемур и долго работал там красильщиком, поваром, кузнецом и конюхом… пока не открыл собственную лавку, где можно было найти товар на любой вкус. Гном оказался любезным и умелым торговцем, и жители очень ценили и уважали его, зная, что у Мьолльна каждый найдет, что ему нужно. Если же какого-нибудь товара вдруг не оказывалось, гном в месячный срок непременно доставлял его в Блемур! Так пролетело десять счастливых лет, местный бард научил Мьолльна играть на волынке, и в один прекрасный день гном решил снова пуститься в путь. Он устал от спокойной жизни, ветер странствий манил его в дорогу, он жаждал новых приключений и назначил себе испытание еще более безумное, чем восхождение на Гор-Драка. Он научился игре на волынке и поклялся, что станет первым среди гномов бардом. Продав лавку, Мьолльн отправился в Старый Порт, чтобы избавиться от имущества, на которое не нашлось покупателей в Блемуре.

— Теперь, — сказал он девочке, — я ушел из города, чтобы найти друида, который согласится сделать из меня барда. Видишь, чего можно добиться, начав простым кузнецом?

— Я знала одного кузнеца, — кивнула Алеа, — вернее — дочь кузнеца.

— А у меня вот дочери нет! Тра-ля-ля. Была когда-то жена, но давно, и это совсем другая история. Ахум.

— Расскажи мне! — попросила девочка. Вдалеке уже показалась харчевня, где они собирались подкрепиться.

— Хочешь послушать? Ахум. Ладно, я расскажу. Когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас — ну, может, вдвое, а то и втрое больше, не знаю, — я влюбился в подругу детства. Ее звали Зайна, ахум, красавица Зайна, и мы вместе росли на улочках Пельпи… Как же сладко отзывается у меня в памяти это название — Пельпи… Что? Ах да! Зайна… Зайна была шалунья, веселая и живая, а я походил на своего отца — задумчивого и медлительного увальня. Почему ты смеешься? Да-да, я ужасно рассудительный, метательница камней! Зайна научила меня смеяться всему на свете, а я помог ей полюбить звезды. Ты любишь звезды? Ахум, ты только подумай — днем они прячутся, а ночью утешают фонарщиков и тех, от кого бежит сон. Знаешь что, сегодня вечером я назову одну звезду Алеей — в честь тебя, метательница камней. Ну так вот, мы всегда были друзьями, а потом я вдруг понял, что мы, должно быть, любим друг друга. Ахум. Любим, как взрослые, — я это хотел сказать. На следующий день я попросил ее руки. Поначалу она решила, что я с ума сошел, но это было не так, и много лет спустя жизнь подтвердила мою правоту: мы действительно влюбились друг в друга. В конце концов Зайна согласилась стать моей женой, и деревня подарила нам новый дом.

— Подарила?! — изумилась Алеа.

— Да, у нас так заведено. Ахум. Когда рождается новая семья, все объединяются, чтобы построить молодоженам дом. Его возводят за две недели, и на пятнадцатый день брак считается заключенным. У нас, у гномов, свадебная церемония — это строительство, которое идет четырнадцать дней! Ахум. Сама понимаешь, мы надеялись, что у нас родятся дети: я очень любил Зайну и хотел, чтобы она стала матерью моих маленьких гномиков. Ха-ха-ха! Красиво сказано, не правда ли? Обожаю играть словами. Слова — самая забавная вещь на свете… Что? Ах да… Зайна. Я не мог вообразить матерью моих детей никого другого. Кстати… Ну, в общем, мы хотели детей и даже приготовили для них комнаты — Зайна целый год украшала их… А потом, одним ужасным вечером, в Пельпи пришли горгуны.

— Горгуны?

— Ты что, никогда о них не слышала?

— Слышала, конечно, но думала, это все сказки, которыми пугают детей… Так горгуны правда существуют?

— Таха, да, еще как существуют и питают смертельную ненависть к гномам. Ахум. Мы их тоже ненавидим…

— А какой он из себя, горгун? — спросила Алеа, во все глаза глядя на Мьолльна.

Мало ей было историй о сильванах, которые бардесса поведала в харчевне Тары и Керри, теперь вот гном утверждает, что и горгуны тоже есть! Прежде все эти создания казались ей выдумкой, а сегодня она готова поверить не только в них, но и в любые другие чудеса.

— Горгуны? Они ужасно уродливые. Самые уродливые твари на свете. Отверженные, которые напали на нас в лесу, в стране горгунов считались бы красавчиками. Бррр… Кожа у них зеленая, а плоти на костях совсем нет. Да-а, ахум, зеленая, как у жабы, кожа, сами грязные, а глазки красненькие и бегают. Горгуны, они волосатые и ужасно злые. Да я их просто ненавижу! Слышите меня, вы, горгуны? Я вас терпеть не могу! Так вот, они явились, чтобы разграбить нашу деревню, и перебили половину жителей Пельпи. Когда я вернулся домой, моя жена лежала мертвая на земле. Горгуны и ее прикончили. Они отняли у меня смысл жизни. Как же мне не хватает моей красавицы Зайны… Я сохранил верность моей любимой женушке, потому-то у меня и нет детей, понимаешь?

— Грустная у тебя история…

— Знаешь, я отправился в путешествие, и вершины Гор-Драка облегчили мою боль. Ахум. Ну а с тобой что приключилось?

— Да мне и рассказывать-то особенно не о чем. По правде говоря, мне кажется, будто я только что родилась.

Гном удивленно посмотрел на девочку, и она рассказала ему, как жила на улицах Саратеи, поведала о дочери кузнеца, о жирном мяснике и капитане местного гарнизона. Не утаила Алеа от Мьолльна странную историю о том, как нашла в ландах мертвое тело, — вы ее уже знаете, — и даже показала кольцо, сообщив, что идет в Провиденцию продать его.

По небу плыли тяжелые тучи, воздух потемнел, предвещая близкую грозу, но девочка и гном ничего этого не замечали. Алеа нашла в Мьолльне благодарного слушателя, она почувствовала к нему то доверие, которое когда-то испытывала к Амине. Они обрадовались, завидев наконец харчевню: оба ужасно проголодались и надеялись вкусно поесть и отдохнуть.

— Я слушаю, Хозяин.

— Я хочу, чтобы ты привел ко мне того, кого называют Илвайн.

Маольмордха не сходил со своего трона во дворце Шанха с того момента, как убил Альдеро. Вокруг царил холодный, смертельно опасный сумрак Злая воля хозяина этих мест отравила воздух зала. Справа от трона валялись два трупа: Маольмордха убил двух рабов просто так, ради забавы. От запаха крови и сырого камня подкатывала тошнота. К подножию трона была прикована цепями нагая девушка: она лежала на животе, окровавленная спина была располосована когтями, на шее и плечах виднелись следы чудовищных укусов. Несчастная глухо рыдала. Стены зала казались живыми: языки слизи стекали по ним на пол, как потоки лавы. Здесь витала душа Маольмордхи — холодная, как смерть, и такая же пустая, таинственная и ужасающая.

На коленях перед Маольмордхой, не смея поднять головы и взглянуть в лицо хозяину, стоял исполин в доспехах. Рыцарь предпочитал не рисковать: слишком многие умерли, посмев испытать терпение хозяина!

Айн'Зультор был Князем герилимов, Насылающим Тьму, достойным наследником древней династии похитителей душ: Маольмордха сделал его своей правой рукой, дабы обеспечить преданность и покорность всех герилимов, главных и самых сильных его союзников. Зультор был неправдоподобно огромен: его рост достигал двух метров, тело казалось высеченным из камня. Черные доспехи подчеркивали мертвенную бледность лица, из-под забрала шлема блестели темные угли глаз. Из-за них его и прозвали Айн'Зультор — Черные Глаза.