Хоббит, который познал истину - Вадим Проскурин Страница 15

Я нашел Мезонию в Минаторе. Теперь ее звали Никра, И выглядела она совершенно по-другому: магия не только изменила черты лица и фигуру, но даже уменьшила субъективный возраст лет примерно на семь. Страшно даже представить себе, сколь энергоемким было заклинание, надеюсь, что маги Утренней Звезды сумели обойтись без жертвоприношений.

Мезония сразу узнала меня, и это неудивительно, ведь я выглядел так же, как при нашем знакомстве, и так же походил на Саурона. Едва я вошел в дорогой и фешенебельный трактир в центре города, где она изволила обедать, как ее телохранитель, явно не из ковена, а обычный наемник, — дернулся наперерез, но Мезония остановила его коротким жестом. Телохранитель не успокоился, он непрерывно буравил меня взглядом, пытаясь понять, что делает рядом с его хозяйкой лощеный хлыщ демонической внешности, с повадками воина, но почти без оружия.

— Привет, Мезония! — сказал я.

— Ты ошибся, Хэмфаст, меня зовут Никра. — Она улыбнулась. — Но все равно привет тебе! Я рада, что ты жив, у нас говорили, что Леверлин тебя убил.

— Так и есть, Леверлин меня убил, а Уриэль потом оживил.

— Об этом тоже говорили. Как ты меня узнал?

— Я же маг.

— Понятно… Слушай, Хэмфаст, ты все еще борешься за мир?

Я отметил, что она поставила вокруг стола магический барьер, делающий наш разговор абсолютно неслышимым для окружающих.

— Нет, Мезония, то есть Никра, я больше не занимаюсь борьбой за мир. Это была просто точка приложения силы начинающего мага, а потом маг повзрослел, и оказалось, что во Вселенной много других куда более серьезных проблем.

— Наконец-то дошло. — Мезония улыбнулась, и сразу стало ясно, что маска несмышленой девицы — всего лишь маска.

— Ты неправильно улыбаешься, — сказал я, — твоя улыбка моментально раскрывает инкогнито.

Мезония беспечно взмахнула рукой.

— Ерунда. Разве ты не чувствуешь барьера вокруг нас?

— Чувствую. Но, по-моему, он не действует на зрительный ряд.

— Присмотрись повнимательнее.

Я попытался было присмотреться, но тоже махнул рукой, только мысленно.

— Да ну тебя! — сказал я. — Больше мне делать нечего, кроме как исследовать твои заклинания. Лучше расскажи, как дела.

— Нормально. — Лицо Мезонии внезапно сделалось серьезным и каким-то жестким. — Спиногрыза убили хазги, ты знаешь?

— Откуда?

— И то верно. Нам с Оккамом повезло больше, жребий задержать погоню выпал Спиногрызу. Мы сумели скрыться. Там было море крови и ужаса, все сражались против и никто точно не знал, за что сражается. А потом, казалось, наступает конец Эпохи, явился председатель и сказал, что война проиграна. А в остальном все нормально.

— Любая война состоит в основном из крови и ужаса. Только в сказках войны состоят из подвигов и славы.

— Это понятно, — вздохнула Мезония. — Ну как, ты доволен, что развязал войну?

— Это не я. Гней Рыболов восстал бы в любом случае.

— И немедленно скончался бы от трагической случай-ности. Нет, Хэмфаст, то, что восстание короля победило, — твоя заслуга на все сто.

— Не на все сто. Я ведь только начал войну, закончил ее Уриэль.

— Значит, твоя и Уриэля заслуга. Ты доволен?

— Ну да. Что плохого в том, что власть вернулась к законному правителю?

— То, что власть ушла от более достойного. Или ты считаешь, что Гней умнее Леверлина?

Я помотал головой.

— А зачем ты тогда устроил весь этот бардак? Ты хотел истребить фениксов — и что? Ты их истребил?

— Нет.

— И зачем была нужна вся эта кровь? Потренироваться в магии? Набрать скилла?

И я понял, что Мезония права. Я действительно хотел избавить Средиземье от потенциальных ужасов массового уничтожения, но это никогда не было моей главной целью. Начинающий маг прочитал все, что смог прочесть, понять и осмыслить, захотел применить знания на практике и бросил все свои силы на алтарь первого попавшегося доброго дела. Получилось совсем не то, что задумывалось, но основная цель достигнута, маг приобрел практический опыт — то, что невозможно почерпнуть из книг. Маг вырос и теперь с улыбкой смотрит на свои детские забавы, как и положено на них смотреть. Вот только детские забавы оказались слишком кровавыми.

— Ты давно был в Аннуре? — спросила Мезония.

— Ни разу с тех пор, как меня убили.

— Зря. Мог бы полюбоваться на дело рук своих. Сейчас почти все уже восстановлено, но, если расспросить увечных нищих у храмов, можно узнать много интересного о твоих подвигах. Но что тебе с того? Никто не знает, кто виноват в том, что случилось, ведь ты творил свои дела не на глазах у народа.