Секреты серой Мыши - Кира Страйк Страница 15

Сперва по возможности эксплуатировала Марлен, потом потихоньку сама. Никаких великих знаний по медицине у меня не было — угораздило в своём мире родиться на редкость здоровым человеком. Однако, все воспоминания о случайных разговорах или статьях, связанных с этой темой, наводили на мысль о движении.

Короче, одно я для себя усвоила чётко: хочешь встать на ноги — вставай. Вот такая банальщина.

Было бы неплохо восстанавливать мышцы в бассейне. Но, увы и ах, такой роскоши в этом мире пока ещё никто не придумал. Поэтому, сперва — дыхание, потом — хотьба, а там и осторожные упражнения. Силы потихоньку возвращались.

Помню свою первую прогулку по дому. Было жутко любопытно посмотреть на это средневековое жилище.

На первом этаже располагался достаточно большой холл, в котором, думается, предполагалось принимать крестьян и простолюдинов.

Ткани (некогда яркие и насыщенные, а теперь выцветшие до непонятных сливающихся оттенков), покрывавшие стены уже давно требовали замены, как и многое другое в усадьбе.

Большой камин в резном каменном обрамлении. Очень красивый — я надолго задержалась возле него, впечатлённо прикасаясь руками к завиткам монументальной конструкции. На дальней стене — потемневшая деревянная панель с замысловатым рисунком.

От изучения её меня отвлёк стенной шкаф — встроенные в камень полки для хранения документов и книг. А, понятно, это место, где сидел сеньор.

Над холлом первого этажа располагался верхний большой, когда-то изысканно украшенный зал, к которому вела винтовая лестница. Здесь старый барон принимал своих высокопоставленных гостей.

Приятной неожиданностью оказалась ведущая сюда же внешняя лестница — чтобы оказаться на улице можно было не идти через весь дом. А подышать кислородом можно было вообще не спускаясь вниз — на широком балконе.

За пределами верхнего холла располагались частные покои барона и членов его семьи. Но соваться в двери я не рискнула — не хватало наткнуться на жильцов. Потом попрошу Тео рассказать мне обо всём поподробнее.

Путешествие по мрачной обители разочаровало. Я бы с удовольствием и интересом побродила здесь в порядке ознакомительной экскурсии, если бы потом меня ждала уютная квартира. Но мысль о жизни в такой унылой обстановке навевала тоску.

Я шла по пустынным пыльным коридорам и задавалась вопросом: как изначально читаемо-добротное поместье можно было довести до такого ущербного состояния? В доме было тихо. Я вообще не видела слуг.

— Понятно, хозяйство в упадке, платить за работу нечем — вот люди и разбежались. - шевелились в голове невесёлые рассуждения, — Всю эту махину теперь просто некому обслуживать. Интересно, сколько их осталось, кроме Марлен и той второй… Жаклин. А нянька здесь, видать, вообще и за себя, и «за того парня» — и чтец, и жнец, и на дуде игрец…

Я уже совсем было «навострила лыжи» в свою комнату, как на лестнице неожиданно столкнулась с баронессой.

— Таис, нам нужно поговориить. Мне есть, что тебе сообщить. — критически оглядев меня заявила она и, взмахнув пышной юбкой, направилась в холодный зал. Предполагалось, видимо, что я проследую за ней.

— Ну ладно, — пожала плечами я, — послушаем, что вы имеете мне сказать, дорогая мачеха.

Лаура подошла к окну и замерла, задумавшись. Видимо, подбирала слова. Я не торопила.

— Мне нужно сообщить тебе хорошую новость, Таис, — сказала женщина.

— Угу-м, конечно, — мысленно насторожилась я, — именнно с таким выражением лица, предисловием и интонациями обычно и сообщают «хорошие» новости.

— Я вижу, что ты идёшь на поправку. Это очень хорошо.

— Сложно оспорить, — про себя усмехнулась я, — ну, давай уже к делу.

— Я подыскала для тебя хорошее место. — она чуть развернула голову в мою сторону и слегка замешкалась, как будто подслушала мои мысли, — Мне удалось убедить герцогиню Жозефину Мари Габриэль дю Сен-Марк де Шамбор принять тебя в свой дом в качестве личной фрейлины.

Сказать, что я опешила — всё равно, что промолчать.

— Оба-на! — полетели мысли, — А ты, барышня, совсем не промах. Пока девочка валялась без сознания, пытаясь выцарапаться в эту жизнь, ты и моральную компенсацию срубила, и её уже пристроила какой-то Жозефине… ля-ля… де Шамбор.(В жизни не запомню это нагромождение имён.)

Я пока абсолютно не понимала, хорошо вообще вот это «фрейлинство» или плохо. Но опять перемещаться куда бы то ни было не имелось ни малейшего желания — я здесь-то ещё толком не освоилась. И, пока мачеха монотонно гудела на одной ноте что-то про «весьма почтенный дом», «оказанную честь» и как я «должна быть благодарна и счастлива», спешно собиралась с мыслями.

— Как только ты почувствуешь себя вполне здоровой… Таис, ты меня слушаешь? — в этот момент Лаура повернулась боком, солнечный свет, льющийся в давненько не мытое окно, ярко осветил её и я получила возможность в первый раз разглядеть мачеху во всей красе. Тут на меня свалилось новое открытие.

Она была и в самом деле красива. Но поразило другое. Она не была моложава. Она была МОЛОДА. И эта морщина на лбу не являлась следствием возраста, портившим её прекрасное лицо. Скорее наоборот. Эта морщина и в целом выражение лица, добавлявшее ей лет — следствие дурного характера и наступившей неожиданно непростой жизни.

И её это, конечно, не оправдывает. Стервой в моих глазах она по итогу этого умозаключения быть не перестала.

— Да тебе годков-то от силы двадцать шесть. — прикинула я, откровенно разглядывая женщину, — Это ты, девонька, будешь рассказывать, как мне жить эту жизнь? А чего ж ты, такая дельная да продуманная хозяйство-то баронское не уберегла?

Кристина Михалёва начинала откровенно закипать. Срочно необходимо было остаться одной и всё хорошенько «переварить».

— Это все новости, баронесса? — опасно-спокойно спросила я и, не дождавшись ответа от захлебнувшейся недоумённым возмущением баронессы, можно сказать, невежливо покинула зал.

— Таис! — донеслось мне вслед. И что-то там про «неблагодарную девчонку».

— Ой, не кидайте брови на лоб, и, как говорят в Одессе, не делай мне нервы — их есть ещё где испортить! — на всех парах, насколько позволяло физическое состояние, я влетела в комнату и закрыла дверь.