Больница людей и нелюдей. Книга 2 - Надежда Соколова Страница 15

— Даже так, — задумчиво протянул племянник Сиятельных Глав, кивнул и вышел из спальни.

— Бедный пациент, — злорадно хихикнула присутствовавшая при разговоре мелкая заноза.

— Почему? — удивилась я.

— Так ты теперь важная шишка, можешь делать практически все, что пожелаешь, и никто тебе слова поперек не скажет. А этот дурачок посмел не только нахамить, но и нажаловаться. Кони теперь разделается и с ним, и с его родней.

Упс…

— Вилис, ты сейчас серьезно?

Вместо девчонки ответил норг, заворчав рядом.

— Вон, даже Снежок меня поддерживает. Правда, Снежок? Никому не позволено обижать верхушку аристократов!

Ой, как все запущено… Вторая Сурина, только без жениха…

— Инка, а расскажи о том мире? Как ты там жила? Ты была аристократкой? А как в больницу устроилась? А почему…

Мозги у меня сварились и закипели уже на третьем вопросе. Боги, ее бы энергию да в мирных целях… Человечество давно вечный двигатель изобрело бы…

Проснувшись, я обнаружила, что мелкой, слава всем местным богам, рядом нет. А вот норг сидел на кровати слева от меня, позевывал и недвусмысленно намекал урчанием, что его сиятельство нужно почесать и накормить.

В больнице моего опоздания на целых десять минут никто не заметил: народ снова ходил на ушах, когтях, рогах и других выступающих частях тела.

— Астон, — отловила я гнома, собиравшегося выскакивать из ординаторской, — что произошло?

— Двадцать раненых! Двадцать! И все погрызены и исполосованы непонятно какой сущностью! — мой собеседник скрылся из глаз быстрее пули.

Оп-па…

— Инка, тебя куратор хочет видеть, — в комнату молнией влетел леший, подхватил какой-то продолговатый пузырек с полочки и выскочил вслед за гномом.

В моей помощи, похоже, никто не нуждался, поэтому я потопала к инкубу.

— В ножки падать не буду, — сбило меня с толка прямо в дверях саркастическое замечание Сортарина.

Я удивленно моргнула:

— Простите, норн куратор?

— Здесь объявлялся твой жених. И у меня, и у главврача. Настоятельно просил проявлять вежливость и уважение к невесте племянника Сиятельных Глав.

А, так вот почему ты такой нервный. С блохастиком я разберусь дома, а здесь…

— Я не прошу особенного к себе отношения, норн куратор.

— Ну вот и славно, — Сортарин явно расслабился: из тела ушло напряжение, движения стали более плавными, глаза перестали лихорадочно блестеть. — Пока народ работает с вновь поступившими, можешь отдохнуть, потом впрягайся в рутину.

— Ясно, норн куратор.

В ординаторской я налила из автомата кофе в пузатую керамическую кружку, на этот раз с миленьким темно-фиолетовым дракончиком и мелкой принцессой, сидевшей на нем сверху, и с ногами уселась в одно из удобных мягких кресел. Кто ж успел за ночь порезвиться? Двадцать пострадавших за ночь, да еще и погрызенных и располосованных, — это круто… Я бы подумала на Снежка, но того очень плотно перед сном накормили, а Конрад вроде утверждал, что норги с добычей не играют — убивают и поглощают. Тогда кто? И зачем?

— Инка, ты своего живоглота вчера кормила? — тролль, уставший, с дрожавшими руками и взлохмаченной шевелюрой, ввалился в комнату, плюхнулся на диванчик, вытянул ноги.

— Приходи сегодня, познакомлю вас, сам спросишь, — предложила я, не отрываясь от чашки.

— И останутся от Аринора только волосы, и те — небольшим пучком на макушке, — съязвил, появляясь в ординаторской, гном. Видок у него был не лучше, чем у тролля.

— Ар, чушь не пори. Норги добычу живой не оставляют, — следом вошел измученный леший, синий какой-то, как тот покойник.

— Жур, ты в порядке?

— А?

— Синий почему?

— А, это. Пройдет скоро, когда силы восстановятся.

— Не понимаю… Кто их так… И кому вообще было нужно калечить случайных прохожих? — последней появилась Зикара, дрожавшая, как на сильном морозе. Круто их всех приложило.

— А свидетели есть?

— Угу, щаз. Тогда было бы все намного проще, — тролль поднялся со своего места, дошел до автомата, вернулся и плюхнулся во второе кресло с чашкой зеленого ароматного чая. — Смазанная тень на тротуаре — и больше ничего.

— Тень? Человек? Животное?

— А никто не скажет. Тень была — тень исчезла. На все про все две-три секунды.

Бред. Просто бред. Быть такого не может. Должны же остаться следы. Хоть какие-то.

— Магов туда отправили, конечно, но… Вряд ли… — Астон уселся за свой стол с чашкой кофе. — Инка, я внимательно прочитал твои книги, можешь забирать, ничего интересного там нет.

— Угу. Где?

— Да вон на шкафчике лежат.

Встала, подошла, нахмурилась, протерла глаза.

— Астон, на каком шкафчике? Тут пусто.

Гном, недовольно ворча под нос не особо приятные эпитеты в мой адрес, кое-как поднялся, дошел до меня, неверяще уставился на пустую поверхность.

— Да быть того не может! Сам же ставил!

Книги искали всем отделом. Индейская народная изба, блин.

— Девятый этаж, вторая палата — опоенная русалка, девятнадцатый этаж, пятая палата — одурманенные грифоны, четвертый этаж, седьмая палата — оборотни в полуобороте, одиннадцатый этаж, вторая палата — раненый домовой, там же, третья палата — кикимора со сломанной конечностью, — бесстрастно перечислила сирин фронт работ, и молодые лекари дружно застонали.

— Да что ж за день такой, будто проклял его кто, — в сердцах сплюнул леший, теперь уже светло-голубой. Вот что с существом три чашки какао делают..

— Может, интерны поработают? — без особой надежды спросила я, тоже не горя желаем трудиться во славу больницы.

— Ага, эти так поработают, что пациентов потом не откачаешь, — ворчливо заметил тролль, приканчивая четвертую плюшку. И куда в него столько влезает? — Так, народ, пока Сури с Ином на людских этажах повинность отрабатывают, давайте уж тут неучей к пациентам не допустим. Кто куда?

Русалку взяла практически пришедшая в себя эльфийка, грифоны достались троллю, оборотни — лешему, гном пошел к кикиморе. На меня же свалили домового.

До нужного этажа я добралась без приключений, открыла дверь и застыла, пораженная открывшейся картиной: два вампира склонились над телом в углу. Тело визжало, причитало, плакало и тщетно пыталось вырваться.

— Мальчики, вы палатой не ошиблись? Кровь вроде на другом этаже выдают. «Мальчики» повернулись ко мне, внимательно осмотрели мое сиятельство с ног до головы и с непередаваемым презрением в голосе посоветовали:

— Иди, куда шла, болезная.