Железный цветок - Лори Форест Страница 15

Я молча стою, не в силах отвести глаз от чёрных деревьев вдали, искренне сочувствуя Джареду и Айслин.

Печально вздохнув, я поворачиваюсь к ледяной статуе Чёрной Ведьмы и глажу край скользкого и холодного крыла икарита. Если бы я могла его оживить! Запрокинув голову, я молча вглядываюсь в жестокое ледяное лицо, черты которого так похожи на мои. Колючие снежинки тают на моих щеках, холод медленно пробирается под накидку, и меня охватывает озноб.

– Она прекрасна, – доносится откуда-то сзади голос Лукаса, и я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Он обнимает меня за талию и нежно прижимается ко мне сзади. Озноб отступает перед блаженным теплом, а мои линии огня оживают в ответ на прикосновения Лукаса.

– Прекрасна, – повторяет он ласково. – Как ты.

Так нечестно. Чары Лукаса слишком сильны, поддаться им так легко… Не хочется ни сопротивляться, ни спорить.

В памяти всплывают слова Лукреции: «Помоги нам выяснить, на чьей он стороне».

Подыскав оправдание своей слабости, я таю в объятиях Лукаса. Стоит коснуться кулона из снежного дуба, как мои линии огня и земли вспыхивают, согревая меня изнутри, и я судорожно вздыхаю. Лукас придвигается ещё ближе, и его земные линии тоже просыпаются и стремятся к моим невидимым ветвям, переплетаются с ними одна за другой. Я стараюсь дышать размеренно и ровно, наслаждаясь необычным ощущением.

Лес вдалеке за белым полем вдруг оживает, вздрагивает от страха. Деревья, будто живые существа, отшатываются от нас с Лукасом.

И замирают в безмолвии… как будто перепуганные дети ищут спасения от чудовищ. На этот раз, оглядывая густой лес, я чувствую на щеке тёплое дыхание Лукаса, и меня переполняет пьянящая сила.

Вместе мы превращаемся в опасное и очень мощное оружие.

Где-то в глубине вспыхивает тревожный огонёк, и я высвобождаюсь из объятий Лукаса. Сердце у меня бьётся быстро-быстро, я словно балансирую на острие новой чувственной силы.

– Ты чувствуешь, правда? – прямо спрашивает Лукас. Его изумрудные глаза блестят в сапфировом свете фонаря.

– Что-то произошло, – дрожа, признаюсь я. – Мои линии силы всколыхнулись, а потом… деревья это ощутили. В лесу мне часто бывает не по себе, – хмуро пожимаю я плечами. – Но теперь… деревья меня ненавидят.

Лукас искоса бросает взгляд на лес и поле.

– Они чувствуют твою силу… силу твоей бабушки, которая просыпается в твоих жилах. – Его голос понижается до шёпота. – А ещё они боятся нас, потому что мы с тобой потомки дриад.

Интересно! Лукас так просто произносит запретные слова?! Хорошо, что мы одни и нас никто не слышит.

– Лукас! Да это крамола!

– Ох уж эти мне гарднерийские сказки о расовой чистоте. Какая чушь!

По губам Лукаса скользит мимолётная улыбка.

Какой цинизм! От возмущения я впечатываю кулак в ледяное крыло икарита.

– Что ты говоришь?! Как ты можешь сражаться за идеалы, в которые даже не веришь?

На лицо Лукаса набегает тень.

– Расовой чистоты нет в природе, Эллорен. Есть только сила, могущество или их отсутствие.

На краю поля пылает костёр. Собравшиеся у огня гарднерийцы весело выкрикивают йольские поздравления. Фонари из синей бумаги лучатся в темноте, как драгоценные камни.

Позабыв обо всём при виде этой удивительной красоты, я облокачиваюсь на ледяную статую, и крыло икарита падает к моим ногам, рассыпаясь на мелкие, блестящие, как хрусталь, осколки. Я виновато провожаю взглядом медленно опускающиеся на них снежинки.

– Пора, – говорит Лукас, решительно глядя на меня. – Подари мне танец!

В его глазах отражаются синие искорки. Какое у него лицо… в нём ни капли доброты – только жесткие линии и острые углы. И у меня такое же. Однако он слишком хорошо понимает, что я чувствую, и это меня завораживает.

– Ты ещё не видел моего платья.

Лукас выжидательно отступает, я расстёгиваю накидку и плавно сбрасываю её с плеч.

Лукас замирает, как зачарованный.

Снежинки парят над нами редкими, блестящими хлопьями, а моё расшитое цветами железного дерева платье и сапфировые серьги переливаются в мерцании фонарей.

Лукас медленно окидывает меня взглядом с головы до ног, и в его глазах загорается страсть.

– Ты выбрала восхитительно вызывающее платье. – Он пристально смотрит мне в лицо. – Ты неотразима, Эллорен.

В его голосе проскальзывают хриплые нотки, приоткрывая обычно глубоко спрятанные чувства, и в моём сердце просыпается тоскливая тянущая боль.

– Знаешь, с завтрашнего дня и навечно Железным цветком будут называть не Галианну, а тебя, – не сводя с меня восхищённого взгляда, говорит Лукас.

Снежинки кружатся всё быстрее, почти закрывая белым вихрем чёрное бархатное небо.

– Пойдём! Покажем всем, как надо праздновать! – отвечаю я.

К чему сегодня сомнения? Даже если потом мы пойдём разными дорогами, то пусть хотя бы эта ночь запомнится нам навсегда.

С медлительной улыбкой Лукас подаёт мне руку, и я опираюсь на неё, ощущая, как частит от волнения пульс.

– Готова? – спрашивает Лукас, по-кошачьи блеснув зелёными глазами.

Я киваю, и мы отправляемся в Белый зал.

Мы пересекаем просторный вестибюль, двигаясь в такт, как одно целое.

Нам вслед несутся вздохи гарднерийцев – моё далеко не скромное платье не остаётся незамеченным. Встречные почтительно кланяются Лукасу, солдаты и военные стажёры салютуют ему, прижимая правую руку к сердцу.

Лукас никому не отвечает, никого не видит.

Толпа гостей расступается перед нами, и мы без помех проходим туда, где кружатся в танце пары. При нашем приближении музыка стихает.

Пальцы Лукаса скользят по моей руке от локтя вниз и нежно сжимают мою ладонь. Он уверенно ведёт меня в центр танцевального круга.

Сердце бьётся у меня в груди, как птица в клетке. Оркестр снова пробуждается к жизни, Лукас крепко обнимает меня одной рукой за талию и с врождённой грацией делает первый шаг. Мы кружимся под музыку, сливаясь в единое существо, и у меня в душе звенят весёлые колокольчики. Отовсюду доносятся вздохи восхищения, редкие аплодисменты, другие пары тоже вступают в круг.

Танцевать с Лукасом Греем – истинное наслаждение. Каждое его движение выверено, он ведёт меня точно и без колебаний, и я лишь послушно и радостно следую за ним. На чёрных, как вороново крыло, волосах Лукаса пляшут синеватые блики от фонарей. Его глаза прикованы к моему лицу.