Во власти девантара - Бернхард Хеннен Страница 15

— Ее зовут Нороэлль.

Веселое перешептывание раздалось в ветвях, они несколько раз повторили имя Нороэлль. Однако голоса деревьев определенным образом сплетались с шелестом крон, и он не мог различить, что говорят деревья о Нороэлль.

Однако слова Пихты Фей он различал отчетливо.

— Ее здесь нет, сегодня ночью она не приходила сюда.

— Но королева сказала, что она здесь, в этом саду.

— Королева говорит то, что должно быть сказано. Нороэлль не здесь, но близко. Иди на террасу, туда, где рядом стоят липа и маслина!

Нурамону хотелось спросить еще и о Церен, но в данный момент важнее было найти Нороэлль. И он поблагодарил дерево и отправился в путь, указанный Пихтой.

Вскоре он увидел липу и маслину. Они стояли у отвесной скалы, тянувшейся до самой террасы. Подойдя ближе, он увидел узкую лестницу, ведущую наверх.

На каменном парапете террасы стояла Нороэлль в белых одеждах. Она казалась похожей на дух, спустившийся с луны. Она еще не заметила его. Он ступил под сень липы. Пихта Фей была права: королева сказала то, что нужно было сказать. Она осторожно подвела его к этому моменту. Нороэлль там, наверху, он здесь, внизу! Эта ситуация почти звала родиться стихотворение, произнесенное из тени липы к лунному свету в небесах.

Тут Нороэлль что-то произнесла. Не с луной ли она разговаривает? Не с ночью ли? Он уже чувствовал себя лишним. Он слушал ее, а она об этом даже не подозревала. А потом она обернулась. Она говорила не с луной и не с ночью, а с эльфом. Мгновением позже Нурамон увидел того, к кому она обернулась: то был Фародин.

Нурамону захотелось уйти поскорее, и он попятился из тени липы в тень маслины. Прислонившись к стволу, он вполуха слушал слова, произносившиеся наверху. Фародин нашел новый тон, и Нороэлль он нравился. Впервые Фародин искренне говорил о своей любви.

Значит, все кончено…

Сквозь ветви наблюдал Нурамон за тем, как Нороэлль в лунном свете поддается чарам Фародина. Она никогда не выглядела настолько счастливой. Фародин попрощался с ней поцелуем и удалился. Нороэлль осталась на месте, с улыбкой глядя в ночь. И поскольку Нурамон любил ее, он не удержался и тоже улыбнулся. Не важно, что Фародин, очевидно, одержал победу. Его любимая улыбалась, и это трогало.

Нурамон некоторое время наблюдал за Нороэлль и увидел, как постепенно улыбка исчезла с ее губ, как на лице снова появилась грусть. Вместе с ее улыбкой исчезла и его, и когда она негромко произнесла в ночь его имя, у него перехватило дыхание. Фародин заставил ее улыбаться, а мысли о нем опечалили ее. Когда он увидел, что по лицу ее скатилась слеза, он не выдержал. Тихонько вздохнув, он прошептал: «Нороэлль, дитя альвов ты милое!»

Нороэлль вздрогнула.

— Слушай голос древа!

Она опустила глаза, их взгляды встретились, и она снова улыбнулась.

— Я вижу тебя там, в ветрах. Словно фея из моих грез.

Нороэлль вытерла слезы, глубоко вздохнула и произнесла:

— Но как же эльфийка может быть подобна фее?

— Гм… — начал он, но тут же продолжил: — Твое платье — березовая кора. Оно сияет и сводит меня с ума, — говорил он, переходя из тени маслины обратно в тень липы. — Поверь голосу липы. Послушай меня, дивное альвов дитя!

— Я слышу тебя, дух дерева. Никогда прежде не доводилось мне слышать, чтобы дерево разговаривало стихами.

Он шепотом отвечал:

— Мне тоже трудно говорить голосом эльфа, чтобы понравиться моей фее.

— Мне казалось, что только что со мной говорила маслина.

— Наши корни сплелись. Дух у нас один, только кора разная. В нас сплелись любовь и жизнь, — ответил он.

— Разве там, внизу, мало берез? Почему ты тоскуешь обо мне?

— Как видишь, я стою на краю сада, взгляд устремлен на тебя. Повелительница этого места сказала мне, что нужно помогать любящим, когда они говорят своим милым слова любви.

— Я знаю этот сад, и знаю, что тебе бы должно слушать меня, но не говорить. Неужели молчание нарушено из-за меня?

— Каждый должен когда-то нарушить молчание. Бесконечность — это долго и далеко.

— И ты любишь меня?

— Конечно.

Он увидел, как она коснулась ветки.

— Ты дивное дерево. Твои листья нежны, — она притянула ветку к себе и поцеловала листок. — Хорошо ли, мое дерево?

— Это словно волшебство. И за это я хочу одарить тебя.

— Одарить? Неужели маслиной?

— Да нет же. Каждый, кто стоит там, наверху, берет мои маслины, и я не возражаю. Я не хочу дарить тебе то, что каждый может взять у меня сам. Для моей возлюбленной у меня есть кое-что необычное. Ты ведь знаешь, сколь ревниво хранят свои плоды обе шелковицы?

— Да. Поэтому разумнее отыскивать бездушные. Потому что тех нужно слишком долго уговаривать, чтобы они расстались со своими плодами.

— Что ж, именно это я и сделал. Я… Я почувствовало, что мимо пролетел ветерок, по направлению к обеим шелковицам, которые растут на другом конце сада. И я попросил их передать мне плод. Сначала они отказывались и говорили, что я всего лишь дерево. На что мне ягоды? Однако когда они узнали, что их плоды предназначены для тебя, они сразу согласились.

— Но как же они передали тебе плоды? Ты стоишь здесь, а они находятся на большом расстоянии.

— Ах, они передавали их от дерева к дереву, а потом положили на лужайку, куда я мог протянуть корни, и я целый день хлопотал, чтобы мой дар достиг моей возлюбленной.

— Значит, ягоды теперь у тебя?

— Да, и я хочу передать их тебе.

— Но как? Должна ли я прийти к тебе? Или ты положишь их на листок и протянешь мне с помощью ветвей?

— Нам, деревьям, подвластна большая волшебная сила. Смотри! — Нурамон бросил красную ягоду так, чтобы она приземлилась на парапет террасы прямо перед Нороэлль. Затем он бросил белую ягоду, которую Нороэлль проворно поймала сама. — Получила? — спросил он.

— Одна лежит у меня в руке, вторая — прямо передо мной. Они такие красивые и свежие!

Нурамон наблюдал за тем, как она ест ягоды. Словно завороженный смотрел он на ее губы.

Отведав ягод, девушка сказала:

— Это самые сладкие ягоды, которые я когда-либо ела. И что же теперь с нами будет, о мой дух дерева?

— Ты не хочешь спуститься ко мне и пустить здесь корни?

— С таким же успехом ты мог бы высвободить свои корни и подняться по лестнице ко мне…

— Послушай меня, возлюбленная моя! Послушай, что я скажу! Здесь, в моей тени, спит юноша и видит сны. Может быть, он тебе приятен?

— Да, соединись с ним и иди ко мне. Душа с твоим голосом, в этом теле — вот что нужно мне нынче ночью. Иди ко мне, Нурамон!