Ксенотанское зерно - Константин Костинов Страница 15

Прошло уже два дня их совместного путешествия. Они ехали и ехали, ночевали в трактирах. Ирма нашла портниху, которая превратила мешок, который ей купил Якоб, в более-менее приличное платье.

Девушка поняла, что парень над ней просто издевался. К сожалению, она не могла выказать ему все свое недовольство, так как он строго выполнял ее распоряжения. Наконец, когда они подъехали к небольшому городку, Ирма узнала, что это последний населенный пункт перед Чернолесьем, и осознала, что либо она купит нормальное платье здесь, либо будет ехать в том убожестве, что на ней, еще неизвестное количество времени. Ирма решила отомстить Якобу за мелкое издевательство с платьями и послать его за одеждой опять, на этот раз подробно оговорив, что ей нужно:

– Крестьянин, пойди и купи мне платье. Такое, какое носят горожанки. Талия вот здесь, не меньше двадцати трех дюймов и не больше двадцати четырех. Декольте высокое, с отделкой бисером, лиф узкий, мыс треугольный. Мм… вот здесь – не меньше тридцати пяти дюймов и не больше тридцати шести. Корсаж темный, но не черный, модест – зеленая, лучше изумрудная, сатиновая, фрипон – двойная, батистовая. Рукава узкие, но не слишком, я к таким не привыкла, шлейф… хотя горожанки шлейф не носят. Без шлейфа. Все понял? Пойди и купи!

Якоб раскрыл рот. Ему не нужно было притворяться дураком, он на самом деле понял не больше половины.

– Я не смогу это купить…

– А где «госпожа»? Не забывай, крестьянин, я для тебя госпожа Ирма цу Вальдштайн…

Ирма уловила быстрый взгляд Якоба на палец, на котором еще недавно красовалось обручальное кольцо.

– Ну и что? Мой муж оказался мерзавцем, на брачное ложе он со мной не взошел, так что перед Богом и людьми я – незамужняя.

Тут Ирма поняла, что оправдывается перед каким-то крестьянином.

– Ты понял мой приказ?

– Да, госпожа Ирма цу Вальдштайн.

– Пойди и купи мне… то, что я тебе сказала.

– Я не смогу, госпожа Ирма цу Вальдштайн. Я не смог запомнить, госпожа Ирма цу Вальдштайн.

– Хорошо, я пойду в город и куплю все сама. Ты будешь меня сопровождать.

– Да, господа Ирма цу…

– И перестань называть меня по имени.

Ирма сообразила, что если все встречные будут слышать обращение к ней крестьянина, то ее схватят уже через полчаса. И вернут мужу.

– Да, госпожа.

В городке Ирмой было приобретено миленькое платье, разве что не зеленое, а голубое – она передумала, – и ярко-алый чепец на голову. Теперь она выглядела в точности как горожанка. Ну, если не присматриваться.

Якоб приобрел себе кожаную куртку, вроде тех, в которые были одеты мошенники в трактире. Потертую, но вполне еще годную. Ирма покосилась на покупку, но промолчала. Она сообразила, что деньги у крестьянина все же есть, но у нее были деньги от продажи кольца, да еще от выигрыша на тараканьих бегах… Пусть прячет свои жалкие гроши. Жизнь и так прекрасна!

– Почему мы остановились?

– Чернолесье, госпожа.

Якоб указал на вставшую в миле от них полосу леса. Места сосредоточения самых страшных сказок и легенд. Он не мог так сразу войти туда. Нужно было время подготовиться.

– Всадники, – прервала его размышления Ирма.

Группа в дюжину конников подскакала к повозке. Дворянские одежды, треуголки, шпаги. Якоб слез на дорогу.

– Госпожа Ирма цу Вальдштайн! – Предводитель группы, молодой дворянин с узкими усиками, в расшитом красно-синем камзоле подъехал ближе к повозке.

– А вы кто?

– Я, – предводитель спрыгнул с коня и поклонился, скинув треуголку, – Рупрехт цу Альтниколас. Мы увидели вас от леса, – он кивнул на подзорную трубу в чехле, – и подъехали встретить.

– Очень приятно, господин Рупрехт. Но я хотела бы узнать, зачем вы меня встречали.

– Как это зачем? Чтобы препроводить в столицу, разумеется. Его величество очень хотел вас видеть.

– Но откуда он про меня узнал?

– Его величество, – Рупрехт сделал серьезное лицо, – знает все! К сожалению, повозки для вас у нас нет. Возможно, первое время вы согласитесь проехать верхом?

– Соглашусь!

Радостная Ирма спрыгнула с повозки. Женщина в охотничьем костюме, которая ехала с дворянами, тронулась к ней, подводя лошадь с дамским седлом.

– А это что за крестьянин? Он помогал вам?

– Это простолюдин. Я потребовала, чтобы он помог мне. Заплатите ему.

Якоб поймал серебряную монету.

«Вот и расстаемся мы, госпожа Ирма цу Вальдштайн. Оно и правильно: дворянами нечего делать вместе с крестьянами…»

Якоб поклонился и повернулся к повозке…

– Нет!!!

Отчаянный девичий крик. Парень оглянулся. Ну чем там еще недовольна госпожа Ирма? Цу ее Вальдштайн?

– Нет! Вы не люди короля! Я тебя помню! – Ирма указывала на неприятно улыбающуюся женщину, ту, что вела лошадь. – Я тебя помню! Ты была в доме у моего мужа! Ты – вместе с ним! Вы меня обманули!

– Ну что ж, – обаятельная улыбка цу Альтниколаса исчезла, – мы хотели по-хорошему. Но раз у вас такая хорошая память, вам придется ехать связанной.

Ирма затравленно озиралась. Помощи ждать неоткуда. Вокруг – никого. Ни одного человека.

В отчаянии она закричала:

– Нет! Нет! Помогите! Помогите мне, кто-нибудь!

Один из дворян подходил к ней с веревкой в руках.

– Нет! Помогите! Помогите!

Кто может помочь в пустом поле?

Ирма от безнадежности обратилась к тому, кто помочь не мог:

– Крестьянин! Что ты стоишь?! Помоги мне! Освободи меня! Помоги-и-и!!!

Цу Альтниколас бросил Якобу еще одну монету:

– Запомни: ты нас не видел.

– Да, господин.

«Это ваши дворянские игры, госпожа Ирма цу Вальдштайн. Дворяне все время что-то придумывают, находят себе противников, устраивают заговоры, войны, восстания. Нам, крестьянам, от этого ни холодно ни жарко. Кто бы из вас ни победил – ничего не изменится. Понятно, что вы встряли в какие-то политические разборки. Но меня они не касаются».

– И убери телегу с дороги, мешает проехать.

– Да, госпо…

Якоб застыл как пораженный молнией. Молодой дворянин цу Альтниколас быстрым движением поправил прядь волос за левым ухом.

Длинную белую прядь.

Не может быть…

Якоб взглянул на другого дворянина. Белая прядь. Третий… Белая прядь. Четвертый, пятый, шестой…

Пряди были у всех.

– Она у нас! – громко произнес цу Альтниколас, ни к кому конкретно не обращаясь, и двинул коня. С недовольством заметил, что крестьянин не поторопился убрать повозку. – Убери телегу!