Непослушная игрушка - Николай Воронков Страница 15

Когда остановились на дневку, я с трудом слез с коня, небрежно бросил поводья одному из наемников. Тот с удивлением посмотрел на меня, потом, как бы спрашивая совета, на старшего. Тот чуть кивнул.

Уже не обращая на них внимания, я отошел в сторонку и улегся на землю, пытаясь выпрямить ноги. Это удалось, но ощущение бочки, привязанной между ног, осталось.

Остальные выглядели гораздо лучше. Шустро запалили костерок, сварили похлебку. Наемники держались сдержанно-нейтрально, но субординация прослеживалась четко. Сначала накормили Верону, потом налили себе, а остатки поделили между мной и возничим с коляски Вероны. Можно было возмутиться – приравняли будущего героя к извозчику, – но это было бы как-то по-детски. Поев и немного передохнув, я первым делом направился к своему коню. Немного покумекав, разобрался со стременами и отрегулировал их под себя. Потом сделал ревизию седельных сумок и очень обрадовался, найдя моток веревки. Отрезав кусок, сделал петли на верх и низ посоха и забросил его за спину на манер ружья. Тоже не самый лучший выход – веревка узкая, плечи будет резать, но хотя бы по ногам не будет бить.

Вечером ситуация повторилась с небольшими отличиями. Я снова барским жестом бросил поводья наемнику, переложив на него заботу о лошади. Вероне поставили небольшую палатку, и она после ужина сразу легла спать. Остальные уселись у костра и просто глядели на огонь.

– Гордан, – вдруг заговорил старший, – леди Верона не прогнала тебя, а ты не сбежал. Так что давай знакомиться. Меня зовут Текло. Остальных – Инбис, Олаф, Карто и Шунс. Возницу – Унчу.

Я пожал плечами – ни с кем дружить я не собирался, так что их имена мне были не очень-то и нужны.

– Я заметил, – продолжал Текло, – что ты не стал сам заниматься конем, а просто передаешь поводья нашим. Возможно, твое имя и род дают тебе право так поступать в обычной обстановке, но у нас принято, чтобы каждый сам ухаживал за своим конем.

– Все правильно, но из «своего» у меня только то, что на мне.

– Пока ты едешь с нами – конь твой, так что изволь ухаживать за ним сам!

– Ты хочешь мне приказать? – Мне даже стало смешно, что так быстро появился повод расстаться.

Текло насупился:

– От того, насколько ты подружишься с лошадью, может зависеть твоя жизнь в бою.

Какой-то резон в его словах был, и пришлось признаться:

– Я не против ухаживать, но я просто… не знаю, как это делается.

– Ты настолько высокороден, что за тебя это делали другие?!

– Этого я не знаю и не помню. Но если мне покажут, то могу попробовать.

– За этим дело не станет. – Текло немного помолчал. – Но после утреннего разговора у меня возникли вопросы. – Текло снова замолк, глядя на меня с непонятной враждебностью. – Я не очень верю в приметы и совпадения, но мой отряд наняли для обычного сопровождения, и для нас не очень приятным открытием стало известие о том, что на леди Верону уже нападали.

– А что в этом такого особенного? Неужели бандиты на дорогах уже перевелись?

– К сожалению, нет. Редкостью являются требования выкупа. И еще большей редкостью является самостоятельное освобождение таких пленников, да еще и с уничтожением банды.

– И что вам в этом не нравится?

– К сожалению, у местных мы узнали об этом в общих чертах, очень поздно и не успели связать эту историю, больше похожую на сказку, с тобой и леди Вероной. Может, поделишься подробностями?

– Да рассказывать особо нечего. Видимо, меня хорошенько стукнули по голове, поэтому я помню себя только с того момента, когда очнулся на поляне, заваленной трупами. Потом меня захватили в плен, еще раз дали по голове, а затем напоили каким-то снадобьем, которое что-то делает с памятью и сознанием. После этого я и вовсе начал заговариваться, и меня сочли неопасным. Когда удалось освободиться от кандалов, я всех убил, привел Верону в ближайшую деревню, а сам ушел. Собирался отправиться путешествовать, а тут вы позвали меня «для численности». Вот, собственно, и все.

– Сколько их было?

– Кого?

– Бандитов.

– Живыми я видел десятерых. Нет, двенадцать. Двоих я потом отпустил.

– Почему?

– Опасности они уже не представляли.

Наемники переглянулись.

– Если верить твоему рассказу, то ты великий воин. Однако непонятно, почему ты решил оставить леди Верону, почему вырядился как бродяга и почему ты остался жив.

– Про воина не знаю, дерусь как умею. Почему решил уйти – об этом я не хочу говорить, это касается только меня. И в чем моя вина, если я остался жив?

– Обычно солдат и наемников убивают сразу. Может, посчитали, что за тебя можно получить выкуп, а может, – взгляд Текло стал нехорошим, – ты был одним из них, а потом вы что-то не поделили, вот ты их и… Чтобы замести следы.

Разговор начал приобретать странно знакомые интонации.

– Может, ты еще скажешь, что пленных у вас не бывает, а есть только предатели? – невольно вспомнились сталинские времена и лозунги.

– У нас, у наемников, пленных не бывает. Выкупать нас некому, лечить незачем. Раненых, если удача отвернулась, добивают сразу. Вот и странно, почему тебя оставили в живых. Выкуп хотели получить за леди Верону, а тебя оставили просто так, за компанию. Вывод напрашивается сам.

– Вы, поди, еще захотите меня арестовать и отправить на допрос с пристрастием?

– Зачем рисковать? Проще сразу убить. А то мало ли, нас ведь всего пятеро.

Обвинение в предательстве прозвучало достаточно отчетливо, и я с трудом удержался, чтобы не схватиться за нож. А может, этого от меня и ждали?

– Я к вам не напрашивался. Леди Верона меня не интересует ни как женщина, ни как человек, за которого можно получить выкуп. А если у вас возникли подозрения, то нам проще расстаться, чем ожидать удара в спину. А можно решить все вопросы прямо сейчас – я не против.

Я старался говорить спокойно, но по телу пробежала волна, как перед дракой. До сумки с оружием мне не дотянуться, так что надо постараться увернуться от первых ударов, а дальше… видно будет.

Но бросаться на меня не стали. Смотрели внимательно, но за оружием никто не потянулся. Ответил снова Текло:

– Решение уже приняла леди Верона, доверив тебе жизнь. Возможно, она обманывается, возможно, и нет. И я тоже позвал тебя сам. Как бы мне это ни нравилось, но сделанного не исправить. Сделаем так. Ты по-прежнему у нас для количества. Если захочешь – можешь уйти в любой момент. Но если я получу хоть малейшее подтверждение своим подозрениям, то ты умрешь сразу, без разговоров и выслушивания твоих оправданий.

– А если я чихну, а ты посчитаешь это условным сигналом моим предполагаемым сообщникам?

Текло отвечать не стал.

– Дежурят Шунс, Олаф, Карто, – и, отвернувшись, стал готовить себе лежанку.