Колдун. Сквозь века. - Елена Синякова Страница 15

— Пожалуйста, тише! Брат же услышит!

— Он спит, ты зря боишься, — мужчина усмехнулся, усаживаясь теперь рядом, и явно не собираясь никуда уходить, отчего мурашки забегали по телу, и я тяжело сглотнула, пытаясь понять, что происходит и чего от него ждать. — И потом, бойся лучше за него, если он сунется сюда.

В его синем взгляде полыхнула молнией злоба и ненависть, от которой хотелось отшатнуться, но мне даже некуда было отползти, не то, чтобы сбежать! Места в сарае и без того было мало, а теперь, когда пришел еще и колдун, его практически не осталось, и как бы я не жалась ближе к животному, а его ноги все равно прижимались к моим.

— Хочешь, чтобы он ожил?

Я затаила дыхание, вскинув голову и всматриваясь в глаза, в которых отражался огонь свечей и его черной неведомой для меня души, пока, боясь поверить в то, что он говорил, ошеломленно прошептав:

— Вы правда можете сделать это?

— Могу. Но спрашиваю тебя, хочешь ли ты этого? — я только успела набрать в легкие воздух для ответа, затрепетав от неожиданно вспыхнувшей надежды, как мужчина чуть прищурил глаза, в которых снова расползалась его мрачная удушливая страсть. — Только помни: услуга за услугу, желание за желание!

Первым желанием было прикоснуться к губе, но я застыла, когда поняла, что его взгляд переметнулся именно к ним, словно вобрав в себя весь огонь этого небольшого помещения, заставляя меня содрогнуться, а ладони вспотеть.

— …опять укусите?

Он улыбнулся томно и загадочно, чуть дернув бровью:

— В этот раз нет.

— И снова не скажите, в чем именно заключается ваше желание?

Кончик его губ дрогнул в хитрой усмешке, от которой я напряглась.

— Хочу прядь твоих волос. Для начала.

Это было не сложно!

— Вы правда сделаете это?

— Сделаю, если ты захочешь.

— …а с бабушкой не получилось, — да, это был упрек, и я испуганно покосилась на него, не заметив никаких изменений во взгляде, которым он продолжал смотреть на меня, словно пытался каждую минуту загипнотизировать.

— Ты не готова в той правде, которую хотела услышать. Придет день, и ты все узнаешь сама, без моей помощи. Не стоит бежать раньше назначенного срока.

Я лишь сдержанно выдохнула, опуская глаза и понимая, что чтобы он не сказал, правду знал только он, и у меня не было права сомневаться.

Если ради того, чтобы оживить малыша требовалась такая малость, я была готова сделать это, сразу же заметавшись взглядом в поисках того, чем могу отрезать волосы, стараясь не думать о том, как загадочно, хитро и соблазнительно улыбнулся мужчина, протягивая мне небольшой кинжал замысловатой формы, больше похожий на серп с изящной рукояткой и снова какими-то странными символами.

Он был весь совершенно черный, словно высеченный из единого камня, но оказался на удивление легким, когда я взяла его, засомневавшись лишь на секунду о том, что делаю.

Но жизнь теленка и коровы, которая притихла и теперь дышала, хоть и тяжело, но на удивление ровно, были превыше всего, я быстро отрезала прядь волос сразу у шеи, чтобы брат не смог заметить этого, протягивая ее мужчине, что все время наблюдал пристально и все так же горячо, словно пытался вобрать в себя каждый мой жест и мысль.

Я отдала ее, молча положив в его ладонь, и стараясь не касаться пальцами теплой кожи, видя, что он заметил это, снова улыбнувшись моим попыткам держаться как можно дальше от него, но когда протянула кинжал, он лишь покачал головой, протягивая мне левую руку и разворачивая ладонью вверх со словами:

— Надрежь лезвием указательный и средний палец.

— Зачем? — выдохнула я, затрепетав ресницами, оттого что не хотела делать этого и снова ощущая, как он пробирается в мои глаза, высматривая душу и все, что творилось в ней.

— Так нужно.

— Это должна сделать именно я?

— Да.

Я тяжело сглотнула, бледнея и глядя на его большую, но изящную ладонь и длинные сильные пальцы, замечая множество шрамов, словно я была не первая, кто резал их бесчисленное количество раз, оставляя следы.

— Что не так, девочка?

— Я не хочу причинять вам боль…

Его черные ресницы медленно опустились, а затем вдруг порхнули, открывая взгляд, который пронзил насквозь словно молнией, оставляя в моем теле кусающие разряды, от которых хотелось застонать, пряча лицо на его широком плече. Мысли, посетившие мою голову, были настолько шальными и неожиданными, что я увидела, как дрожит моя рука лишь потому, как завибрировал кончик черного лезвия ножа.

Мужчина молчал какое-то время, заставляя занервничать еще сильнее и продолжая смотреть в мои глаза, не моргая и почти не дыша, пока не проговорил приглушенно:

— Боль очень относительное понятие. Никто не сможет причинить нам боли, пока мы сами не захотим этого — усмехнувшись, он добавил, выгибая брови, и глядя теперь задорно, хоть и лукаво. — Особенно таким, как я. Не нужно бояться. Быстрее сделаешь, быстрее закончим со всем этим.

И все-таки я даже подумать не могла, насколько это тяжело морально, вот так заставлять себя наносить вред другому человеку. Даже если, вероятней всего он вовсе не был человеком.

Острие ножа было тонким и острым, стоило только коснуться пальцев колдуна, как на коже появилась кровь, заструившись тонкими алыми струйками.

Я старалась не слушать, что именно он шептал, склонившись над телом теленка и рисуя собственной кровью символы на его мордочке, а затем по всему позвоночнику, понимая, что это какой-то очень древний, жуткий язык, в каждом звуке которого спрятана большая сила и тайна, неподвластная простым смертным.

Я ждала чуда, потому что верила ему и чувствовала силу этого мужчины с первой встречи, но когда теленок вдруг дернулся и сделал первый шумный вздох, словно ему давалось это с трудом, то почувствовала, как слезы снова полились из глаз. От облегчения и благодарности, потому что понимала, что колдун сделал это не ради моего брата, или того, чтобы спасти нашу семью от голода, оставшись без главной кормилицы, а ради меня. И своих желаний.

Замерев и едва дыша, с огромным трепетом и радостью я смотрела на то, как корова обнюхивает своего малыша, принявшись лизать его, пока теленок открывал глаза, дыша все так же тяжело и хрипло.

— Сразу не окрепнет, — отозвался колдун, снова садясь рядом со мной и упираясь спиной в балку за собой, что держала крышу. — Несколько недель не сможет сам вставать, но больше ничего страшного не случится. Только знай, что его жизнь отдана авансом и придет день, когда он заберет другую жизнь.

— Что это значит?..

— В мире свой порядок вещей. И в жизни, и в смерти есть своя гармония, которую нельзя нарушать. Если же она нарушается, то гармония забирает то, что ей положено, заполняя дыры. Сейчас я забрал душу, которая здесь быть не должна, оставив пустое место. Если гармония не заполнит эту пустоту, то даст место разрушительному хаосу. Поэтому сегодня, завтра, через пару месяцев, лет или десятилетий, но пустующее место заполнится другой душой. Теленок вырастет, окрепнем, станет быком и затопчет кого-то из селян, возвращая долг за свою душу. Таков закон.