Любовь на крови - Мелисса де ла Круз Страница 14

Она примерила первое платье, с роскошно вышитым лифом и десятифутовым шлейфом. Взглянув на себя в зеркало, Шайлер тут же вспомнила все эти заключения уз в Верхнем Ист-Сайде, на которые ее таскала с собою бабушка. Все они были одинаковые: стандартные невесты в платьях из тончайшего кружева или в облаке тюля, и женихи, совершенно взаимозаменяемые, эффектные и самоуверенные, в черных галстуках. Сама церемония, как теперь поняла Шайлер, не слишком-то отличалась от принятого среди Красной крови заключения брачного союза, с его нудными и многословными речами, с обязательным чтением вслух Первого послания апостола Павла к коринфянам («Любовь долготерпит, милосердствует…» [4], ну а свадьба – это, в общем, нудотень), обменом обетами и кольцами. Если семейство придерживалось старых традиций клана, прием отличался вкусом и умеренностью, и элегантно одетые гости танцевали под оркестр Лестера Ланина. Если же семейство тяготело к новым веяниям, начиналось помпезное и безвкусное празднество, с певцами из ночных клубов и съемочной группой, фиксирующей эту сверкающую неразбериху.

– Нет, это слишком перегруженное для вас, синьорина, – хмыкнула продавщица и направила к Шайлер другое платье.

Это платье было простым, с низким вырезом на спине, но когда Шайлер надела его, у нее возникло ощущение, будто она пытается притвориться кем-то другим. А она больше всего хотела в свой день заключения уз выглядеть самой собою, только чуть получше.

Подобно многим девушкам, Шайлер принимала как данность то, что она выйдет замуж – когда-нибудь, в будущем, за кого-нибудь. Ведь все выходят замуж. Но это никогда не выкристаллизовывалось в настоящее желание, в цель. Во-первых, она просто еще была слишком молода. Ей едва-едва сравнялось семнадцать. Но происходящее сейчас не было обычным заключением уз, и времена нынче настали странные. А главное – она отдала свое сердце необыкновенному юноше.

Джек Форс был куда больше всего, о чем Шайлер когда-либо осмеливалась мечтать, и он был лучше любой мечты или фантазии, потому что он был настоящий. Далеко не идеальный, временами угрюмый и отстраненный, раздражительный и импульсивный, ибо это было частью его темной сущности. В общем, несовершенный, ей он казался совершенством.

Шайлер поддалась на уговоры услужливых продавщиц и примерила еще одно платье, на этот раз – облегающее, открытое, с рядом крохотных пуговок на спине во всю длину. Пока проворные пальцы продавщицы застегивали каждый крючок, Шайлер размышляла о том, почему же предложение Джека застало ее врасплох, хотя она и ожидала его. Она оказалась не готова к тому, что это произойдет так скоро, хотя и понимала, чем вызвана срочность. У них осталось мало времени, которое они могли провести вместе, и время это было драгоценно. Через несколько дней Джек уедет, вернется в Нью-Йорк, чтобы встретиться со своей судьбой, и, возможно, после этого она никогда больше не увидит его. Шайлер постаралась отогнать страхи и вместо этого сосредоточилась на кратком моменте счастья, которое они могут себе позволить, прежде чем разлучиться снова.

Что касается самого заключения уз, они решили держать его в тайне от петрувианцев. Они не знали, могут ли доверять членам ордена, и в любом случае, это было не то событие, которое им хотелось разделить с чужими. Шайлер лишь смутно догадывалась, что именно задумал Джек. Он как-то упомянул про старую церковь в отдаленном уголке города и про церемонию при свечах. Вот и все, что она знала, – ну, не считая того, что времени и места лучше не будет никогда. Иного у них просто нет.

– Белиссима! – хором заворковали продавщицы, когда Шайлер взглянула на себя в зеркало. Платье подчеркивало все, что надо, и было сногсшибательным.

Однако же и это было не совсем то. Оно казалось каким-то… чересчур официальным. Девушка грустно покачала головой. Она поблагодарила и обняла всех продавщиц по очереди и покинула магазин с пустыми руками.

Шайлер обошла множество магазинов на площади, но так и не нашла ничего, что ее устроило бы. Все платья были либо чересчур пышными, либо чересчур обильно расшиты бисером, либо слишком утягивающими, либо слишком открытыми. Она же хотела чего-то простого и чистого, платья, которое обещало бы свежесть, начало всего, но в то же время намекало на восторг капитуляции. Она уже почти готова была прекратить поиски – ведь Джеку безразлично, в чем она будет? Может, сообразить что-нибудь из уже имеющегося? Может, взять простой белый сарафан? И тут внезапно она наткнулась на магазинчик тканей, приютившийся в темном переулке рядом с понте Веккьо.

Пожилая хозяйка магазинчика встретила ее улыбкой.

– Чего желаете, синьорина?

– Можно взглянуть вон на ту ткань? Ну, которая на верхней полке? – попросила Шайлер, указывая на рулон, бросившийся ей в глаза в тот же миг, как она вошла в магазинчик.

Пожилая женщина кивнула и, взобравшись на скрипучую лесенку, сняла рулон. Она положила его на прилавок и медленно развернула.

– Это редкий венецианский шелк, сотканный ремесленниками из Комо так же, как его ткали в тринадцатом веке, – сообщила девушке хозяйка магазинчика.

– Он прекрасен, – прошептала Шайлер.

Она благоговейно прикоснулась к ткани. Это был великолепный шелк, мягкий и упругий, легкий, словно невесомый. Шайлер думала, что она будет в белом, – она была не настолько еретически настроена, чтобы полагать, что явится на свое заключение уз в чем-то другом. Однако же выбранная ею ткань была бледно-бледно-голубой. На беглый взгляд казалось, будто она цвета слоновой кости, но стоило присмотреться внимательнее, и становилось видно, что на свету в ней возникает намек на кобальт.

Благодаря Хэтти Шайлер немного смыслила в пошиве дамского платья, и стоило ей увидеть эту ткань, как она сразу же поняла: это именно то, что она искала весь день. Девушка заплатила за ткань. Сердце ее колотилось, а на щеках горел румянец – так взволновала ее вставшая перед ней задача. Когда она вечером вернулась в их жилище, Джека все еще не было. Шайлер позаимствовала нитку с иголкой в шкафчике со всяким хозяйственным имуществом и принялась за работу. Сперва она сделала выкройку из муслина. Платье должно было быть с обнаженными плечами, в крестьянском стиле, а ниже драпироваться и ниспадать до пола. И все.

Работая иголкой, Шайлер вшивала в это платье все свои желания и мечты, вплетала свою кровь и любовь. Ее охватила глубочайшая радость и предвкушение. Уже не в первый раз Шайлер изумилась тому, что ей так повезло.

Когда она закончила, у нее устали руки и болели пальцы. Настала ночь, но Джек так еще и не вернулся. Шайлер сняла одежду и примерила платье. Шелк на ощупь напоминал воду. Шайлер подошла к зеркалу с некоторым трепетом, беспокоясь, что же в нем увидит. Вдруг она ошиблась с выбором? Вдруг Джеку не понравится? Вдруг оно плохо сидит?

Нет. Беспокоиться было не о чем. Бледный голубой цвет подчеркивал голубизну ее глаз, и они засияли еще ярче. Платье красиво открывало плечи, и девушка решила, что волосы надо будет распустить.