Синий взгляд Смерти. Рассвет. Часть третья - Вера Камша Страница 14

2

Мэллит отложила вышивку, и на нее тут же улегся кот. Его ухо было разорвано – утром именуемый Маршалом изгнал из сада черного Кардинала, чей дом был в хлебной лавке через две улицы. Имена талигойских зверей гоганни все еще удивляли, хотя память о прежней жизни исчезала. Так иссыхает разлитое и неподтертое, оставляя лишь смутные пятна, но как можно отдавать часть величия животному, пусть и любимому? Отец отца держал сторожащих припасы кошек, но разве посмел бы он назвать толстого Лимона Достославным, а наглого Огурца – Первородным? В Талиге запрещают немногое, а главные запреты носят внутри себя и называют совестью и честью, так проще для всех и тяжелей для избранных.

– Маршал, – гоганни коснулась мягкой шкуры, белой и черной, – Маршал…

Ей нравилось повторять это слово и вспоминать подобного Флоху, а коту нравилось, когда ему чешут лоб, но не всегда. Черно-белый приходил за своим и уходил, когда уставал от ласки; глядя на него, Мэллит понимала многое.

– Он же нитки когтями повыдирает, – вошедшая Сэль без почтения подняла мяукнувшего и забрала шитье. – Завтра опять будут гости. Полковница с сыном и братом.

– Нужно вымочить кур, – Мэллит поднялась, – и внести в тепло овощи.

– Ну нет, – Селина махнула рукой и засмеялась. – Если угощать настырных твоими курами, выйдет даже хуже, чем с Давенпортом. Не знаю, как у вас, а у нас, когда женихов много, их не прикармливают.

– Женихов? – не поняла гоганни. – Но разве можно жениться без родителей?

– Так делают редко, но делают, к тому же здешние кавалеры при родичах. В Аконе нет только моей мамы и баронессы Вейзель, без них обойтись еще можно, а без нашего согласия – никак, вот нас родня женихов и обхаживает. Понимаешь, мы очень выгодные невесты.

– Ты красива, – улыбнулась Мэллит, она видела красоту подруги, хотя даже самый короткий пояс невесты был бы ей велик.

– Мы обе – красавицы, – Сэль говорила о внешности, как о дожде и солнце, – но это важно мужчинам, а их мамам и теткам важней, что у нас очень высокие покровители и мы себя прилично ведем, особенно ты. Когда меня не убили, к нам повадились соседки, ты стала их кормить, они рассказали другим, а вкусно поесть люди очень любят.

– Мелхен гордится.

– И правильно. Тебе кто-нибудь нравится?

– Нет! Разве они могут…

Навязчивые и недогадливые, они не увидят в поясе невесты тень былого голода, не войдут в пустую ночь, не скажут, что радость мужчины рождается из счастья женщины. И не уйдут, ничего не обещая, ведь обещания – дети лжи.

– Маршал, – гоганни положила руку на спину кота и повторила: – Маршал…

– Надо промыть ему ухо, – подруга глядела озабоченно. – Мелхен, если не нужны женихи, прекрати их кормить и слушать чужих мам и теток. Я, когда меня ловят, начинаю рассказывать про Герарда. Еще лучше было бы про Монсеньора, но это неприлично, а про ее величество я говорить не могу, потому что пла́чу… Кажется, явились! У нас точно ничего нет?

– Только суп из маленьких капуст с сыром, – подтвердила Мэллит, – и жарко́е из трех кур и утки. Я не ходила на рынок и не готовила нового. Твой брат сказал, его не будет три дня, а сейчас – второй из вечеров.

– Вот именно! – Подруга положила вышивку на комод. – Герарда не будет, а мы без него едим молочную овсяную кашу.

– Зачем?

– Чтобы не кормить женихов тремя курами, а молочную кашу мы кушали у госпожи Кредон. Помнишь, ты говорила, что люди похожи на еду? Госпожа Кредон похожа на позавчерашнюю кашу с вареньем, маме там было очень скверно… Ты поняла про кашу?

– Нет, ведь я не знаю, что за крупу и молоко выбирала госпожа Кредон. Молочный вкус можно улучшить, если…

– Мелхен, – когда Селина смеялась, гоганни начинала улыбаться, – молочный вкус улучшить можно, а противных женихов – нет. Даже семью травами и одной жужелицей, поэтому мы скажем, что у нас только каша. И еще мы торопимся дошить Герарду рубашки, ведь он уходит на войну, а на войне все рвется и пачкается.

– Это так, – тихо сказала Мэллит, вспоминая Франциск-Вельде и пошедшее на бинты чужое приданое. Селина, закусив губу, вздохнула, и они стали смотреть на кота и смотрели, пока черно-белый, предвещая гостей, не спрыгнул на пол и не встал, вытянув морду к двери.

– Войдите, – разрешила подруга пока невидимому, и дверь открылась.

– Барышни, – доложила Бренда, – к вам полковник, то есть герцог. Который Придд. Очень извиняются, но вы обе им позарез нужны.

– Конечно, – Сэль свела брови, – иначе бы он не пришел. Нужно накрыть на стол. Мелхен, четырех кур можно просто разогреть или они испортятся?

– Трех кур и утку, – поправила гоганни, ведь отец отца учил, что, называя блюдо неправильно, ты отбираешь шестнадцатую долю вкуса. – Нужно три раза снимать с огня. Первый раз, когда растает жир, второй, когда пойдет пар, и третий, когда соус вскипит. Тогда в него надо бросить…

– Барышня, – недалекая всплеснула руками, – я ж напутаю, вы бы сами!

– Нет, – негромко сказала подруга, – герцог Придд хочет видеть нас обеих, а ты разогрей суп и нарежь хлеб.

Погубить суп чрезмерным огнем просто, но Мэллит не стала спорить. Повелевающий Волнами приходит, когда случается важное, и слова его для двоих.

– Герард не знал ничего плохого, – мысли Селины были о том же. – Случись что, у него бы уши повисли.

Мэллит уже не удивлялась, когда о людях говорили, как о конях или собаках. Обычно, услышав такое, она улыбалась, но сейчас девушке стало страшно.

– Есть лишь один, о ком Валентин может говорить с нами обеими. Я не знаю твою мать, ты – Роскошную и сестру Первородного, а Герард не носит лиловый шарф.

– Придд знает Давенпорта, – Селина поправила скатерть и переставила вазу, – а мы обе водимся с выходцами.

– Да, – согласились губы Мэллит. Гоганни села и скрестила руки на коленях, как ее учили. Она не вправе даже заплакать, ведь ей ничего не обещали, только попросили шестую часть сердца, если оно найдется…

– Полковник, – возвестила снявшая фартук Бренда и поспешила вниз делать то, чего не умела.

– Прошу простить мое вторжение, – Придд поклонился, как во дворце, но в светлых глазах стояла война. – Я не успевал вас предупредить, мы выступаем в ночь.

– Зато вы успеете поесть! – Селина отодвинула ногой кота, тот оскорбился и возвысился, вспрыгнув на бюро. – Это быстро, особенно если мы с Мелхен поймем, чего вы не будете. Вам ведь нужно приглашение? Садитесь.

– Благодарю, – первородный сел напротив комода, и Мэллит пожалела, что не убрала вышивку, ведь та не была безупречной. – Я в самом деле голоден, но сперва вы должны узнать о решении Проэмперадора Савиньяка. Во время его отсутствия, которое по ряду причин затягивается, заботиться о вашей безопасности буду я.

– Но вы ухо́дите, – Селина свела брови, и Мэллит поняла, что подруга думает о неприятном.