Среди волков - Дженнифер Линн Барнс Страница 14

— Солнце еще не село, — ответила я. — Рано еще. А Каллума здесь нет, потому что он занимается делами Стаи.

Объяснять, что это были за дела, необходимости не было.

— Мне все время кажется, что сейчас ночь, — сказал Чейз, и его голос был довольно задумчивым, особенно если принять во внимание тот факт, что его глаза начали округляться, а зрачки расширялись и меняли цвет. — Каллум говорит, что все пройдет. Он сказал, что за один месяц я прошел большой путь. И что у большинства людей в моей ситуации годы уходят на то, чтобы закрыться от ночи, подавить в себе желание бегать и охотиться в дневное время.

— А что это значит — «в твоей ситуации?» — спросила я Чейза, придвигаясь к нему, несмотря даже на то, что чувствовала приближение его Изменения и все, чему меня учили, говорило мне, что пора было сваливать.

— Моя ситуация? — переспросил Чейз, конвульсивно выгибая спину, в полном несоответствии со своим голосом. — Меня укусили.

От этих слов мои ноги налились свинцом. Я не могла двинуться с места, не могла начать подниматься вверх по ступеням лестницы. Я могла только наблюдать за тем, как мышцы Чейза, вздрогнув, возродились к жизни и по его телу прокатилось напряжение, как волна, которую делают фанаты на переполненном стадионе. Сокращения мышц следовали одно за другим, и я уже не видела перед собой мальчишку. Я видела перед собой черного, как ночь, волка, в котором было килограммов восемьдесят веса. На груди и лапах у него было несколько отметин, и его глаза в одно мгновение меняли цвет с бледно-голубого на опасно-желтый.

Мне не следует быть здесь.

Чейз не был похож на монстра, но в этой своей форме он легко мог убить меня, даже не собираясь этого делать. Он сказал себе: она пахнет Стаей, но она также пахнет мясом. И сейчас, когда он переключился, нельзя было с определенностью сказать, что для него значило больше.

Он в клетке, напомнила я себе, но эти слова ничего мне не говорили, потому что я не могла оторвать взгляда от диких глаз Чейза, и в моей голове звучали слова, которые он сказал перед тем, как переключился. Снова и снова.

Меня укусили.

Меня укусили.

Меня укусили.

Это было невозможно. Оборотни так не рождались. Состояние передавалось от отца к сыну и редко — очень редко — к дочери. Книги и фильмы могли бы заставить меня поверить в то, что небольшая царапина или укус могут превратить кого-то в оборотня, но тысячелетняя история их жизни утверждала, что это не было правдой. Если только это не происходило в присутствии вожака стаи и он не формировал связи между кусающим и укушенным — простой укус оборотня сам по себе ничего сделать не мог. И даже Отметины — как у меня или у жен оборотней, — даже они не превращали помеченных в оборотней. И я была тому живым примером.

Меня укусили.

Потребовалось бы значительно больше, чем простой «укус», чтобы превратить человека в оборотня. Здесь нужна была бы настоящая резня, и вряд ли кто-нибудь смог бы выдержать подобное нападение. Никто бы не смог. По правде говоря, немного нашлось бы оборотней, готовых зайти так далеко — вызвать ярость альфы, атаковав человека и рискуя быть пойманным при этом. И все же…

Меня укусили.

А в клетке Чейз пристально смотрел на меня, и его глаза мерцали. Из его глотки вырвалось рычание, и он бросился на меня, ударившись волчьим телом о стену клетки. Я включила заднюю скорость на полную и взлетела вверх по ступеням.

Мне не следовало туда спускаться.

И все же, не могу этого отрицать, я получила то, что хотела: знание. Я переступила через порог и захлопнула за собой дверь. Мое сердце вырывалось из груди, пока я снаружи запирала дверь на засов, а мой мозг все еще был занят обработкой слов Чейза — того, что они значили для него, и того, что они значили для меня.

Меня укусили.

Было просто чудом, что он не умер. Он должен был умереть.

Зубы вонзаются в плоть и выходят из нее. Кровь хлещет. Снова и снова, яростно, жестоко, основательно. Кровь… кровь… кровь… тук-тук-тук…

— Ох, Брин.

Теперь передо мной стоял Каллум собственной персоной, и он развел руки в стороны, и я упала в них, захваченная потоком из разрозненных кусков воспоминаний, которые теперь не оставят меня в покое, вызванные на свет словами Чейза.

— Ты не могла не сунуть в это свой нос. — В голосе Каллума не было упрека. Он появится позднее — в этом я была уверена. А сейчас он просто крепко сжимал меня, шептал мне что-то на ухо на древнем языке, какие-то утешения, которых я не понимала, не зная значений этих слов.

— Как ты узнал? — спросила я.

Как он узнал, что я была там? Что он был мне нужен? Почему он всегда это знает? Как он узнал об этом в тот день, ведь именно он вытащил меня из укрытия, пока Сора и все остальные люди Каллума преследовали бешеного волка, который убил всю мою семью.

— Лэнс сказал мне, что ты сбежала, и я обо всем догадался.

Услышав имя Лэнса, я вспомнила, что пришла сюда прежде всего в поиске ответов на вопросы. Мне нужно было найти выход из трудного положения.

— Эли? — спросила я, и вопрос прозвучал как воронье карканье.

Кровь… кровь… кровь… кровь… кровь…

Я не смогу сделать это снова. И Эли тоже не могу потерять.

— Она спит, но с ней все в порядке, — улыбнулся Каллум. — И мне кажется, Бронвин Алессия, что ей захочется перекинуться с вами парой слов, когда она проснется.

Челюсти смыкаются на горле у папочки…

Каллум заставил меня посмотреть в его спокойные глаза и услышать его слова.

— С Эли все в порядке, Брин, — повторил он. — Я же поклялся тебе, что с ней все будет в порядке. И с ней все в порядке.

— А как ребенок? — спросила я, и у меня скрутило живот от того, что все благополучно закончилось, и от еще более сильного страха, который не исчезнет до тех пор, пока я не увижу Эли своими глазами.

— Дети, — сказал Каллум, смакуя каждое слово, — дети здоровы. Мне кажется, они даже выразили интерес к встрече со своей сестрой.

Близнецы? С Эли все в порядке и у нее родились близнецы? Этого было вполне достаточно, чтобы у меня в голове рассеялась кроваво-красная пелена, которая, я чувствовала, до этого момента окутывала все мои мысли. Почти, но не все, потому что где-то в голове у меня все еще продолжали звучать те два коротких слова.

Меня укусили.

И каждый раз, когда я слышала их, я впадала в ступор. Более того, меня это очень удивляло, потому что в стае Каллума не было волка, который мог бы напасть на подростка. И во всех Стаях Северной Америки не нашлось бы волка, который смог бы решиться на такое, и я знала, что это значило. Я знала это лучше, чем кто-либо другой.

Где-то на нашей территории завелся Бешеный.