Проклятие демона - Роберт Энтони Сальваторе Страница 14

Дануб молчал довольно долго. У Пони возникло четкое ощущение, что этот человек испытывает терпение собравшихся и ждет, не осмелится ли кто-нибудь заговорить. Наконец король выпрямился и пристально взглянул на Пони.

— Что касается вашего соглашения, брат Браумин… или я должен назвать его компромиссом? Церковь Абеля будет возглавлять мужчина или женщина?

Пони, невзирая ни на что, спокойно выдержала взгляд Дануба.

— Если только настоятельница Деления из Сент-Гвендолин не станет претендовать на пост матери-настоятельницы, это будет мужчина, — ответил Браумин.

— У настоятельницы Делении нет шансов возглавить церковь, даже если бы у нее и возникло подобное желание, — поспешил добавить колючий Джеховит.

Тон старика заставил Пони обернуться в его сторону. Она безуспешно пыталась понять: то ли Джеховиту претит сама мысль о том, чтобы во главе церкви стояла женщина, то ли его задело, что король спросил не его, а брата Браумина.

— Значит, ты отказалась от предложения, — обращаясь к Пони, сказал Дануб. — Церковь Абеля готова возвести тебя на одно из самых могущественных мест в мире, но ты отклоняешь это предложение?

— Брат Браумин и некоторые другие братья предлагали поддержать мою кандидатуру на пост матери-настоятельницы, — поправила его Пони, — но в церковных кругах немало тех, кто воспротивился бы такому предложению. Это война, в которую я не хочу вступать. К тому же я не чувствую себя достойной руководить церковью.

— Золотые слова, — сказал Джеховит, но Дануб поднял руку, велев ему замолчать.

— Ты недооцениваешь свое влияние, Джилсепони, — продолжал король, — а также то, чего ты уже достигла и можешь достичь. Я ничуть не сомневаюсь, что под твоим правлением церковь Абеля процветала бы.

Пони кивнула в знак благодарности, несколько удивленная комплиментом.

— Но, может статься, то, что потеряли Джеховит и другие, окажется моей находкой, — сказал король. — Раз ты предпочла отвергнуть предложение церкви, я вновь спрашиваю тебя: могу ли я каким-то образом убедить тебя согласиться на титул баронессы, правительницы Палмариса?

Пони опустила глаза и вздохнула. Всем хотелось виндеть ее принадлежащей к королевскому двору. Ей было понятно это внимание: в глазах простого народа она являлась героиней, а простой народ выказывал изрядное недовольство и королем, и церковью. Однако она не могла понять, почему и церковные, и светские власти так уповают на нее.

— Ваше величество, разве я умею управлять городом? — спросила она.

Дануб разразился смехом и смеялся уж как-то слишком старательно. Во всяком случае, так показалось Пони, и не только ей одной. Она заметила, как тревожно переглядываются герцог Калас и Констанция Пемблбери.

Впрочем, удивляться нечему. Герцог как-никак дал понять, что испытывает к ней нежные чувства, а Констанция являлась королевской фавориткой. И не оказывалась ли теперь Пони, благодаря нарочитому смеху Дануба, втянутой в самую гущу интриги с этими двумя придворными?

Она вздохнула и оглянулась на брата Браумина, который с беспокойством смотрел на нее.

Наконец Пони не выдержала и тоже засмеялась.

— Значит, ты признаешь нелепость своих слов? — быстро спросил Дануб. — Разве Джилсепони не умеет управлять и вести за собой?

— Нет, ваше величество, — ответила Пони. — Я смеюсь, потому что не могу поверить…

Она замолчала и беспомощно покачала головой.

— Я не гожусь в баронессы, равно как не подхожу и для любого другого титула, который вы пожелаете мне даровать, — сказала она. — Точно так же я не гожусь в матери-настоятельницы церкви, поскольку едва ли способна понять хитросплетения церковной политики.

— Чепуха, — возразил Дануб, но Пони отрицательно покачала головой.

— Пусть ты незнатного происхождения, благородство у тебя в крови, — продолжал король, — и твое вхождение в круг придворных окажется в высшей степени успешным.

Пони снова покачала головой.

Король долго и пристально глядел на нее, доставив Пони еще несколько неприятных минут, затем вздохнул.

— Видно, мне не удастся тебя убедить, Джилсепони Виндон. Ты обладаешь редким характером и удивительной решимостью.

— И упрямством тоже, — добавил брат Браумин, чтобы разрядить напряженную обстановку.

Король вновь засмеялся.

— Но упрямством, какое свойственно героям, — сказал Дануб. — Жаль, конечно, что ты не передумала. Воистину это потеря для нас обоих, не так ли, настоятель Джеховит?

— Конечно, — неуверенно отозвался старик.

Пони смотрела то на короля, то на двух его ближайших советников.

— Палмарис остается под крепким и умелым правлением, — продолжал король, обращаясь теперь уже ко всем собравшимся. — Герцог Калас будет вашим правителем до тех пор, пока сочтет это нужным. Увы, за городскими стенами по-прежнему неспокойно: гоблины, поври и даже великаны. Есть сведения, что в здешних краях опять появились их шайки. Поэтому в Палмарисе под командованием герцога остается половина отряда Бригады Непобедимых. Такого количества вполне достаточно, чтобы в какой-то мере успокоить население.

Пони мельком взглянула на лица Фрэнсиса, Браумина и других молодых монахов и прочла там тревогу и отчаяние. Монахи прекрасно поняли смысл королевского решения. Дануб не опасался ни гоблинов, ни поври, ни великанов — палмарисский гарнизон неоднократно доказывал, что способен справиться с ними. Нет, говоря о возможных врагах, король тонко намекал на врагов внутренних, с которыми может столкнуться герцог Калас. И прежде всего его намек касался Сент-Прешес. Рыцари из Бригады Непобедимых превратят Чейзвинд Мэнор в неприступную крепость, благодаря чему влияние герцога Каласа значительно возрастет.

Поначалу услышанное тоже глубоко задело Пони. Внутренне она ощущала себя на стороне брата Браумина; она верила в этого человека и в правоту его дела. И сейчас она едва не вскочила и не объявила, что передумала и принимает предложение церкви, но только не высокий пост матери-настоятельницы, а должность советницы брата Браумина в его новом качестве — настоятеля Сент-Прешес. Однако Пони тут же вспомнила об Элбрайне, о ребенке, которого она потеряла, и о тщетности всех подобных усилий. Ведь это означало бы включиться в битву, казавшуюся ей сейчас вечной.

Пони сдержала свой порыв и погрузилась в себя. Ни король, ни монахи не сделали более никаких неожиданных заявлений, поэтому встреча закончилась достаточно скоро. Покидая зал, Пони не обратила внимания на молнии, которые метали в ее сторону глаза Констанции Пемблбери. Придворная дама совсем помрачнела, когда король Дануб поцеловал руку Пони. Он вновь выразил ей свою благодарность за героические действия и принесенные жертвы. Король заявил, что жизнь в Хонсе-Бире стала намного лучше благодаря Джилсепони и Элбрайну, Эвелину Десбрису, Роджеру Не-Запрешь, кентавру Смотрителю и, к немалому удивлению Пони и всех остальных, благодаря незримой работе эльфов тол’алфар.