Хранитель Врат - Роман Кузнецов Страница 14

Солнце опустилось за край. Из воздуха очень медленно начал уходить зной. Чистое синее небо незаметно темнело, превращалось в грозное фиолетовое, а бледный серп луны налился зловещим светом, заменил живое оранжевое солнце солнцем вампиров, мертвецов и утопленников.

По-кошачьи тихо ступала волчьеглазая ночь. Где-то за деревьями кричали непривычно жесткими металлическими голосами ночные птицы. Никому не было спасения от ночи. Большинство людей покорялось ей, и люди засыпали – кто с тревогой, кто с надеждой. Но не до сна было Пауку. Тяжелые думы, нехорошие предчувствия, предательский страх мягкими совиными крыльями холодили душу. Но он гнал этот страх прочь, смелее вглядываясь в темноту, прислушиваясь к крикам, доносящимся со стороны лагеря. Он понимал, что один, без Кинжала, да еще в этом ничтожном теле, он может не справиться. Но у него, в отличие от остальных, хотя бы был шанс. Он знал, с кем имеет дело, и мог побороться, хоть и с невысокими шансами на успех. Остальные же слепы, а потому беззащитны. Бросить их – значит обречь на верную смерть. Даже хуже, чем смерть. Это подло. Паук еще мог постараться удрать. Рахман – нет. Он все подготовил и ждал, надеясь, что Бригадир не подведет.

Шум за бугром нарастал. Скоро там станет совсем жарко. Только бы он успел. Крики стали отчетливей. Особо выделялся визгливый голос Санька, полный злобы и ненависти. «Давай, давай, пора. Не тяни», – молил про себя Рахман.

Вдруг он услышал звук быстро приближающихся шагов. Из-за камня появился Бригадир. Он быстро шел, почти бежал, постоянно озираясь, а приблизившись, буквально выпалил:

– Николай, помогай. Я не знаю, что творится, но готов поверить хоть в черта, лишь бы прекратить этот кошмар. Они готовы перегрызть друг другу глотки. Еле сдерживаю. Хорошо хоть оружие спрятал.

– Кинжал отдай, – перебил Паук.

– Возьми. – Бригадир вытащил из-за спины черный клинок и отдал Пауку. – Ты был прав: Санек его искал, а когда не нашел, начал на меня народ науськивать. Даже Боцман напал…

Паук его не слушал. Он лишь презрительно фыркнул, потом осторожно, с благоговением взял Кинжал, поднес его сначала к губам, потом поднял к небу, потом приложил к груди. Затем резким движением нанес себе порез в районе предплечья, обмакнул лезвие в кровь и начал быстро чертить какие-то знаки на камнях, которыми была вымощена площадка перед булыжником. При этом он ритмично покачивался и пел заунывную песню на неизвестном языке. Его песня была прервана истерическим воплем Санька:

– Вот он, вуду недобитый! Ты, командир, нас на него променял! На крысятника! Братцы, посмотрите, он ему и нож отдал. Это наш-то нож! Предатель!

Ребята зло загалдели.

– Быстрее, Паук, беги! – крикнул Бригадир. – Я их задержу.

– В круг, живо, – жестко скомандовал Паук, не двигаясь.

Бригадир отступил в круг. Паук продолжал что-то рисовать. Парни угрожающе приближались. Когда они были в метре от круга, Паук резко вскочил, вскинул клинок вверх и нечеловеческим голосом выкрикнул древнее заклятие. По близлежащим скалам раскатилось гулкое эхо. Все застыли как оглушенные. Бригадиру показалось, что время остановилось, ветер внезапно стих, пропали все звуки и запахи. Воздух стал густым и горячим. Вязкая тьма обступила людей. Вдруг прямо перед Пауком ярко вспыхнул костер, разрывая ночь. От круга в разные стороны брызнули извилистые тени. Бригадир поднял глаза и отшатнулся. Те, кого он знал не один год, с кем делил кров и пищу, кого, не кривя душой, мог назвать своими друзьями, застыли в шаге от него с искаженными бешенством и жаждой крови лицами. В отблесках колдовского костра его недавние друзья казались монстрами. Мгла окутывала их плотной пеленой, собираясь складками, меняя их формы. Особенно выделялся Санек. Его некогда аристократическое лицо перекосила гримаса ненависти и запредельной злобы. Глаза покраснели и вылезли из орбит, на губах пузырилась пена… Вокруг носились странные тени, тянули свои нити, похожие на грязные скрюченные пальцы.

Паук неожиданно быстро выступил вперед и одним движением начертил в воздухе фигуру, напоминающую больного осьминога, и послал ее вперед. Одновременно он резко рубанул кинжалом крест-накрест. Фигура начала дымиться, распрямилась, раскинула щупальца и накрыла тени. Те вдруг задергались, начали расползаться на части и рваными лоскутами исчезать в темноте. Неожиданно из-за головы Санька взметнулось нечто большое, черное, жуткое и прыгнуло на Паука. Тот не растерялся. Его клинок начертил светящуюся извилистую линию, похожую на змею, и, когда тень коснулась змеи, он коротким и точным движением отсек ту часть линии, где должна быть голова змеи. Страшно закричал Санек. Тень дернулась и перетекла в клинок. Паук выпрыгнул из круга, подскочил к Саньку и отрезал у него прядь волос в районе макушки. Санек немедленно потерял сознание и рухнул на землю, будто у него вытащили все кости. Все зашевелились, с лиц сползли маски ненависти. Друзья стали виновато озираться и спрашивать друг друга о том, что тут произошло. Сразу пошел дождь. Постепенно всех охватила апатия. Из них словно выдавили все эмоции и желания, оставив лишь жалкую оболочку из мяса, костей и разных жидкостей. Они безвольно сели прямо на камни и тупо таращились на догорающий костер.

– Паук, помоги довести их до лагеря, – то ли приказал, то ли попросил Бригадир.

– Зачем? Посидят немного, костер догорит – сами разбредутся. Ну а нет – так поспят на свежем воздухе. Откат – дело интимное.

– Негоже на голых камнях валяться. Холодно. До палаток пятьдесят метров. Давай туда отведем.